Олег Назаров - МЮНХЕН-1938 - Падение в бездну Второй мировой

Премьер–министр Чемберлен ответил на это, что он не считает нужным больше ждать. Но прежде чем он возьмет на себя гарантию, он должен знать, сможет ли он ее выполнить; по этой причине он и приветствовал бы, если бы в соседней комнате находился представитель Праги, от которого можно было бы получить заверения.

Фюрер ответил, что в настоящее время такого чешского представителя, который мог бы авторитетно говорить от имени своего правительства, здесь не имеется. Его интересует вопрос, что произойдет, если чешское правительство не примет предложений великих держав. В настоящий момент разрушено 247 мостов и еще большее количество домов.

Итальянский премьер–министр заявил, что и ему кажется невозможным ожидать чешского представителя. Великие державы должны взять на себя моральную гарантию за эвакуацию и недопущение разрушений. Они должны указать в Праге на то, что чешское правительство должно принять эти требования, в противном же случае оно должно будет нести последствия военного характера. Речь идет о своего рода просьбе великих держав, которые будут нести моральные обязательства за то, чтобы эта территория не была передана совершенно опустошенной.

Премьер–министр Чемберлен ответил, что он охотно имел бы здесь чешского представителя, а, впрочем, сроки, которые предложил дуче, он считает весьма разумными. Он готов поставить под этим свою подпись и сообщить чешскому правительству, что ему следует их принять. Он не может, однако, брать на себя никакой гарантии, пока он не знает, как он сможет ее выполнить. Кроме того, следует разрешить несколько отдельных вопросов: какие полномочия будет иметь международная комиссия и какой режим будет господствовать на территории, когда эта последняя будет эвакуирована? Он не сомневается в том, что фюрер поддержит порядок и позаботится о том, чтобы не подвергались преследованиям те жители, которые настроены против аншлюса. Однако некоторые пункты германского меморандума вызвали в Англии недоразумения. Так, например, там задавали себе вопрос, что должен обозначать тот пункт, по которому с этой территории нельзя угонять скот. Означает ли это, что крестьяне будут высланы, а их скот останется?

Фюрер ответил, что на территории, которая должна отойти к Германии, будут, само собой разумеется, действовать германские законы. Впрочем, сейчас имеет место как раз обратное. В настоящее время чехи угоняют скот, принадлежащий немецким крестьянам, а не наоборот. Решающим представляется то, будет ли этот вопрос рассматриваться как германо–чешский конфликт, который будет разрешен в течение 14 дней, или же как проблема европейского значения. Если речь идет о европейской проблеме, тогда великие державы должны бросить на чашу весов свой авторитет и взять на себя ответственность за то, чтобы передача произошла в надлежащей форме. В том же случае, если чешское правительство не пожелает принять эти предложения, будет ясно, что величайший авторитет морального характера, который вообще должен был бы существовать, а именно, авторитет, воплощенный в подписях собравшихся здесь четырех государственных деятелей, окажется недостаточным. В этом случае вопрос сможет быть решен только применением силы.

Премьер–министр Чемберлен ответил, что не имеет никаких возражений против предложенных сроков. Чешский вопрос является европейским вопросом, и его решение является для великих держав не только правом, но и долгом. Они должны также позаботиться о том, чтобы чешское правительство по безрассудству и упрямству не отказалось от очищения территории. Он хотел бы правильно применить авторитет великих держав и поэтому предлагает сначала раздать план дуче и на короткое время прервать заседание, чтобы можно было изучить этот план. Такая процедура не означает промедления.

Премьер–министр Даладье сказал, что он принял на себя ответственность уже в Лондоне, когда он, не запросив чешское правительство, в принципе дал свое согласие на передачу немецких областей. Он встал на эту точку зрения, несмотря на то, что между Францией и Чехословакией имеется союзный договор. В том случае, если привлечение к работам совещания представителя Праги наталкивается на трудности, он готов отказаться от этого, так как все дело в том, чтобы вопрос был решен быстро.

Фюрер ответил на это, что если документ с подписями четырех государственных деятелей все–таки будет отвергнут пражским правительством, то, значит, Прага в конечном счете уважает только силу.