Олег Назаров - Антигитлеровская коалиция — 1939 - Формула провала

Уже в ходе первых заседаний глава советской делегации, нарком обороны СССР Климент Ворошилов поставил вопрос о пропуске частей РККА через Польшу, обозначив эту проблему в качестве кардинальной.

С такой постановкой вопроса согласился и французский МИД, признавший в записке на имя премьер–министра Франции Даладье требования Кремля логичными и законными. В ней говорилось, что если не решить положительно вопрос о пропуске частей Красной армии через польскую территорию, то военные переговоры были бы беспредметными: «Едва ли можно что–либо противопоставить этому утверждению, которое подводит нас к самой сущности вопроса».

Однако, даже понимая, что позиция СССР — правильная, честная и конструктивная, на переговорах французы шли за англичанами. Это позже признал член французской военной миссии капитан (впоследствии генерал) Андре Бофр. Оценивая советские предложения, он заметил: «Трудно быть более конкретным и более ясным… Контраст между этой программой. и смутными абстракциями франко–английской платформы поразительный и показывает пропасть, которая отделяла две концепции. Советские аргументы были весомее. Наша позиция оставалась фальшивой.» [23] Там же. С. 271.

Констатируя то, что, прибыв в Москву, англичане и французы не были готовы к заключению военного союза с СССР против Германии, отметим и польский вклад в срыв трехсторонних переговоров военных миссий. Тем более, что он вполне сопоставим с британским.

Поляки категорически не желали пропускать части Красной армии через свою территорию. 18 августа посол Польши во Франции Юлиуш Лукасевич сообщил в польский МИД о том, что Бонне подробно проинформировал его о ходе военных переговоров в Москве, застопорившихся на вопросе, смогут ли советские войска пройти через коридоры в Польше и Румынии. В конце телеграммы Лукасевич заметил: «Англичанам и французам с трудом удалось убедить советскую делегацию, что следует сохранить видимость продолжения переговоров, вследствие чего имеют место формальные заседания, бессодержательные и несущественные» [24] Документы и материалы кануна Второй мировой войны… С. 307, 308. . Таким образом, польские дипломаты не только демонстрировали непреклонность позиции Варшавы, но ещё и злорадствовали.

В тот же день посол Великобритании в Варшаве Говард Кеннард в телеграмме в Форин офис сообщил о содержании беседы военного атташе Франции в Варшаве генерала Феликса Жозефа Мюсса с начальником Генерального штаба Войска Польского генералом бригады Вацлавом Стахевичем. Француз попытался убедить собеседника в необходимости заключения военного соглашения с СССР и предоставления Красной армии возможности прохода «через ограниченные коридоры на севере и юге Польши». В ответ польский военачальник выразил «серьёзные сомнения относительно искренности намерений» советского правительства, которое «скорее всего желает оккупировать территорию Польши» [25] Иванов А. Г. Указ. соч. С. 245. .

То, что такая угроза является надуманной, понимали все, кроме польских руководителей. Фальшивым был и аргумент министра иностранных дел Польши, полковника Юзефа Бека, утверждавшего, что согласие Варшавы на советское предложение немедленно приведёт к объявлению Германией войны Польше. Даже Галифакс в письме Кеннарду отметил противоречие в позиции Бека: «Если г-н Бек думает, что он может предотвратить или уменьшить вероятность такого нападения просто тем, что он воздержится принять помощь от Советского Союза, я думаю, что он заблуждается. А когда он говорит, что если война в самом деле начнётся, то положение, возможно, будет другим и польская позиция, возможно, изменится, я думаю, что он противоречит сам себе. Если Польша сможет позволить себе принять советскую помощь, если начнётся война, то неясно, почему она не может согласиться подумать о принятии такой помощи, когда война близка» [26] Документы и материалы кануна Второй мировой войны… С. 316. Оценивая роль Бека, министр иностранных дел Румынии Григоре Гафенку констатировал: «Бек сделал все, чтобы вызвать всеобщее раздражение, и его дипломатические действия умышленно имели негативное значение. Жёсткость, резкость и более всего гордость привели к тому, что он с преступным упрямством подыгрывал Германии». Цит. по: Молодяков В. Э. Указ. соч. С. 242. .

Искать логику в умозаключениях польских руководителей предвоенного времени дело заведомо безнадёжное. А некоторые их заявления анализировать должны не историки, а представители совсем других профессий. Например, за несколько дней до начала войны маршал Польши Эдвард Рыдз–Смиглы с пафосом заявил: «С немцами мы рискуем потерять свободу, а с русскими — нашу душу» [27] Цит. по: Шубин А. В. На пути к пакту 1939 года: сложности и противоречия // Партитура Второй мировой. Кто и когда начал войну?.. С. 145. . Оккупационная политика Германии на территории Польши в годы Второй мировой войны показала, сколь далёкой от реальности была демагогия польского маршала [28] См.: Григорьянц Т. Ю. Оккупационная политика фашистской Германии в Польше (1939-1944). М., 1979. .