Паола Чони - Горький-политик [litres с оптимизированной обложкой]

Интересно проследить, как за эти годы полностью изменялось его мнение о русской интеллигенции. В письме Р. Роллану в 1930 году он напишет: «Советская власть и авангард рабочей партии находятся в состоянии гражданской, – т. е. классовой – войны. Враг, против которого борются – и необходимо бороться – интеллигенция, стремящаяся реставрировать буржуазный строй, и зажиточное крестьянство, которое, защищая частное мелкое хозяйство, основу капитализма, вредит делу коллективизации, прибегая к террору […] [484]».

Это мнение свидетельствует об убежденности писателя в том, что в Советском Союзе на самом деле зарождается новая рабочая интеллигенция. Совершенно очевидно, как утверждает В. Страда, что если ленинская культурная революция привела к значительному ограничению свободы по сравнению с предреволюционной ситуацией в культуре, то по сравнению с последовавшей за ней сталинской культурной революцией она выглядит куда менее репрессивной и антилиберальной. Высказывание 1930 г. относительно свободы критики, допущенной сталинским режимом, не было случайной оговоркой. Это доказывает, к сожалению, поездка А.М. Горького на Соловки и публикация коллективной монографии 36-ти советских писателей под редакцией М. Горького, Л.Л. Авербаха, С.Г. Фирина «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина: История строительства, 1931–1934 гг.». В 1929 г., во время второго из четырех ознакомительных путешествий по России, М. Горький увлекся недавно возникшей идеей о необходимости коллективного литературного труда, поддержал ее своим авторитетом и возглавил два крупных проекта этого рода – «Историю гражданской войны» и «Историю фабрик и заводов». Частью последней является книга о печально знаменитом Беломорканале (1934 г.), соединившем Белое и Балтийское море и построенном заключенными, в том числе политическими. В этой книге Горький, правда, ограничился общей вступительной статьей под заголовком «Правда социализма».

В поездке 1929 года были и другие, даже более важные, пропагандистские цели. Надо было продемонстрировать мировому общественному мнению, что в ГУЛАГе живется не так уж плохо и что он прекрасно справляется со своими воспитательными задачами. Этот фантастический визит состоялся 20 июня 1929 г. В книге «Архипелаг ГУЛАГ» А.И. Солженицын оставил нам его леденящую душу описание. Слава М. Горького, множество данных им доказательств его гуманности пробудили в заключенных надежду, если не уверенность, что этот столь нежданный гость с его широкими возможностями будет способствовать хоть каким-то переменам в их судьбе и условиях жизни. Не изменилось ничего. Поэт-странник прекрасно исполнил новую для него роль – свадебного генерала в штатском.

А.И. Солженицын замечает: «Жалкое поведение Горького после возвращения из Италии и до смерти я приписывал его заблуждениям и неуму. Но недавно опубликованная переписка 20-х годов дает толчок объяснить это ниже того: корыстью. Оказавшись в Сорренто, Горький с удивлением не обнаружил вокруг себя мировой славы, а затем – и денег (был же у него целый двор обслуги). Стало ясно, что за деньгами и оживлением славы надо возвращаться в Союз и принять все условия. Тут он и стал добровольным пленником Ягоды» [485]. Речь, надо полагать, идет о переписке между А.М. Горьким и П.П. Крючковым касательно политико-издательских дел. Тот факт, что П.П. Крючков был на службе в ГПУ, делает понятным упоминание о главе ГПУ Г.Г. Ягоде.

Солженицыновская оценка, колеблющаяся между указанием на политическое недомыслие великого писателя и на его готовность торговать собственным именем, имеет, как это ни горько признавать, право на существование. Но нам, в свою очередь, понятно, что две эти крайности отражают только одну сторону, хотя и вполне реальную, жизненной позиции А.М. Горького, не охватывая его импульсивной личности во всей ее сложности. В 1934 г. в СССР вышла в свет книга «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина. История строительства». Редакторами ее значатся Максим Горький, влиятельный критик Л. Авербах и С.Г. Фирин. Они возглавляли отряд из тридцати четырех писателей, создавших этот не самый блестящий образец коллективного литературного творчества. Сущность ГУЛАГа эти авторы видят в классовой борьбе. Строительство канала – это некий микрокосм, отражающий большой мир, где происходит становление социалистического государства.

Сам процесс строительства не менее важен, чем его результаты. Именно через него достигается победа над представителями классов, враждебных коммунистическому обществу, – их «перековка». Успеха, однако, такая установка не имела: ни по отношению к тем, кто попросту не пережил процесса «перековки», ни по отношению к тем, кто, как позднее А.И. Солженицын, не воспринял ее благодетельных уроков. Нет сомнения в том, что во взгляде Солженицына присутствует тенденциозность. Судя по рассказам о посещениях Горьким Соловков, становится очевидно, что эти посещения были подготовлены советскими властями таким образом, чтобы оставить у писателя положительные, но далекие от реальности впечатления. Поэтому мы считаем совершенно справедливым вопрос, которым задается Л.А. Спиридонова: «Понимал ли Горький, что от него тщательно скрывают правду, что грузчики на волжских пристанях не ходят каждый день в шляпах голландских моряков, что мужики не пьют какао, а заключенные в Соловках не спят на чистом белье и не читают газеты?» [486]На этот вопрос мы могли бы ответить, если бы прочитали заметки писателя во время путешествия на Соловки, но, как известно, чемодан был украден, а хранившиеся в нем заметки пропали навсегда [487]. То, что он увидел во время поездки останется загадкой, на которую ни один историк не сможет дать ответ. Но вся эта печальная история демонстрирует, что сталинские власти уже вполне официально присвоили Максиму Горькому тот пост, которого он давно добивался, – пост руководителя советской литературы.