Виктор Илюхин - Путин. Правда, которую лучше не знать. Полная версия [litres с оптимизированной обложкой]

В дальнейшем я не имел контактов с прокурорами следственной группы «Катынского дела», т. к. был переведен в следственное Управление ГВП.

Действительно, дело велось безобразным образом. В 1993 году веяния пошли в одну сторону, потом в другую, и так каждый год. Работники так и дело вели – то нашим, то вашим.

Но в конечном итоге практически весь следственный состав прокуратуры, который занимался этим делом, за свою добросовестную работу весь без исключения (это около пяти— семи человек) был представлен польским правительством к высшим правительственным наградам Польши.

К сожалению, работники военной прокуратуры передавали часть материалов польской стороне, не согласовывая это с руководством, – из чисто дружеских таких расположений, но опять-таки как бы идя по курсу политической окраски, как бы чувствуя, угадывая, что нужно. И поляки этим, безусловно, пользовались.

Только по разговорам было известно, что следователи и прокуроры военной прокуратуры, которые участвовали в деле, выезжали на отдых в Польшу, получали там различную оргтехнику, чтобы множить эти документы – служебные, секретные. Они посещали польское посольство, Общество польско-советской дружбы, находились в приятельских отношениях с отдельными чиновниками Польского государства.

Илюхин В.И.:

– Спасибо. Владислав Николаевич, вы что-то хотели сказать? Уж ради бога, вы извините, мы первый раз слушаем представителей ГВП. Немножко от регламента отойдем.

Швед В.Н.:

– Прежде всего я хочу выразить восхищение позицией Сергея Ивановича, потому что вы представляете, что такое военные люди. Им дали команду – и под козырек.

Хочу добавить, что в марте 2006 года мы с Сергеем Стрыгиным встречались в Главной военной прокуратуре с генералом юстиции Кондратовым и полковником Шаломаевым, которые конкретно вели и знали «Катынское дело». Два часа длился разговор в ритме пинг-понга, но, когда знаешь реальную ситуацию, сразу видно, кто виляет. По крайней мере, в ходе разговора нам удалось установить, что дело было заказным, версия рассматривалась только одна – о безусловной виновности советского довоенного руководства. Временные рамки для следствия были поставлены жесточайшие – рассматривать события в Катыни только марта – мая 1940 года. Спрашиваем: а что же 1941 год? Как с выводами комиссии Бурденко? Ответ: «Это к делу не относится».

Я, честно говоря, не ожидал, что представитель Военной прокуратуры выскажется таким образом. Но всегда верил, что в России найдутся люди, которые скажут правду. Поэтому сегодня следует добиваться возобновления объективного следствия, взяв его под контроль.

Крук В.М., генерал-майор юстиции, помощник заместителя Генерального прокурора— Главного военного прокурора с 1992-го по 1999 г.:

– При расследовании каждого дела обязательно должны соблюдаться два принципа – беспристрастность и справедливость, базирующиеся на общепризнанных нормах европейской Конвенции о защите прав и основных свобод человека и гражданина. При этом все доказательства, положенные в основу принимаемого по результатам расследования уголовного дела, должны отвечать требованиям допустимости и относимости. Это значит, что принимаемые доказательства должны иметь непосредственное отношение к предмету доказывания и должны быть получены в установленном уголовно-процессуальным законом порядке. Это истина, не требующая дополнительной аргументации. При этом надо иметь в виду позицию, изложенную Конституционным судом РФ в Постановлении № 13-П от 24 июня 2004 г. при конституционно-правовой оценке норм уголовно-процессуального закона, в соответствии с которой обвинение может быть признано обоснованным только при условии, что все противостоящие ему обстоятельства дела объективно исследованы и опровергнуты стороной обвинения. При этом Конституционный суд РФ указал, что, осуществляя доказывание, следователь, прокурор обязаны принимать в установленных процессуальных формах все зависящие от них меры к тому, чтобы были получены доказательства, подтверждающие как виновность, так и невиновность лица в совершении инкриминируемого ему преступления. То есть расследование должно быть объективным, полным, всесторонним и непредвзятым.

Так вот, расследование дела, о котором идет речь, не отвечает ни одному из перечисленных выше принципов.

Я хорошо помню пропольский ажиотаж, в обстановке которого начиналось расследование. С первых дней делались глубокомысленные намеки о «верных сведениях» из спецслужб и Администрации Президента о расстреле польских офицеров именно сотрудниками НКВД, что уже однозначно указывало на заказной характер инициирования этого расследования.