Валентин Катасонов - Закат эпохи либерализма. Хроника финансового Апокалипсиса

Удивительно, но многое из того, что предсказали Оруэлл (70 лет назад) и Бёрджесс (40 лет назад) по части новояза, сегодня сбывается.

Год назад у меня вышла книга «Лжепророки последних времен. Дарвинизм и наука как религия» (М.: Кислород, 2017. – 336 с). В ней я помимо всего пишу о вырождении такого института, как «наука». Одним из наиболее ярких проявлений такой деградации является то, что язык современной науки превратился в абракадабру. А абракадабра (она же – белиберда, вздор, бессмыслица, галиматья, околесица и т. д.) нужна для того, чтобы сеять ложь.

Сегодня лингвисты и филологи констатируют появлении большое количества слов-вирусов, или слов-паразитов. Определяя источником их происхождения «молодежную среду» (например, такие слова, как «блин», «это самое», «шикарно», «короче», «как бы» и т. п.). Но это все «невинные цветочки». Особую роль в преобразовании национального языка играли и играют слова-вирусы, которые выходили и выходят из «ритор» и «колб» разных «научных лабораторий».

Если с вирусами, которые заражают компьютеры и электронные сети люди хоть как-то пытаются бороться, то со словами-вирусами, попадающими в логосферу (словесную среду обитания человека), почти никто не борется. Более того, мало кто на такие заражения вообще обращает внимание. На это обращает внимание С. Кара-Мурза в своей книге «Манипуляция сознанием» (М.: ЭКСМО-ПРЕСС, 2001). Правда, такие продукты «научной деятельности» он сравнивает не с вирусами или паразитами, а с амебами:

«Как создавался «правильный» язык Запада? Из науки в идеологию, а затем и в обыденный язык перешли в огромном количестве слова-«амебы», прозрачные, не связанные с контекстом реальной жизни. Они настолько не связаны с конкретной реальностью, что могут быть вставлены практически в любой контекст, сфера их применимости исключительно широка (возьмите, например, слово прогресс). Это слова, как бы не имеющие корней, не связанные с вещами (миром). Они делятся и размножаются, не привлекая к себе внимания – и пожирают старые слова. Они кажутся никак не связанными между собой, но это обманчивое впечатление. Они связаны, как поплавки рыболовной сети – связи и сети не видно, но она ловит, запутывает наше представление о мире.

Важный признак этих слов-амеб – их кажущаяся «научность». Скажешь коммуникация вместо старого слова общение или эмбарго вместо блокада – и твои банальные мысли вроде бы подкрепляются авторитетом науки. Начинаешь даже думать, что именно эти слова выражают самые фундаментальные понятия нашего мышления. Слова-амебы – как маленькие ступеньки для восхождения по общественной лестнице, и их применение дает человеку социальные выгоды. Это и объясняет их «пожирающую» способность. В «приличном обществе» человек обязан их использовать. Это заполнение языка словами-амебами было одной из форм колонизации – собственных народов буржуазным обществом».

В своих работах С.Г. Кара-Мурза называет наиболее часто встречающиеся в российском политическом лексиконе следующие слова-амёбы: «свобода», «демократия», «справедливость», «рынок». С действительными значениями этих терминов, их происхождением и ролью в общественной жизни граждане мало знакомы. Каждое из этих слов комбинируется в повседневном дискурсе с другими, возникают новые термины. Например, словосочетания с помощью слова «свобода» конструируются такие: «свободный индивид», «свободный рынок», «политическая свобода» и даже «свобода слова». Но расшифровать эти термины-амёбы еще сложнее, чем исходное слово-амёбу.

Сегодня такой язык (по крайней мере, в его устной форме) стали называть «птичьим». Под ним, согласно современным толковым словарям, понимают – фразеологизм, которым обозначают речь, перегруженную терминами и затемняющими смысл формулировками, понятную только немногим или вообще малопонятную. В XXI веке «птичий язык» переживает ренессанс в России. В современном значении термин возник и закрепился в середине XIX века благодаря профессору и ректору Московского университета Дмитрию Матвеевичу Перевощикову (1788–1880). Последний так называл научно-философский язык 1820–1840 годов, которым говорила российская молодёжь.

Впрочем, «птичий» язык вышел за пределы корпорации «Наука». Сегодня его, в частности, неплохо освоили члены корпорации власти – российские чиновники. В частности, им неплохо владеет нынешний премьер-министр РФ ДА. Медведев [71] см.: Катасонов В. Что Медведеву хорошо, то русскому – смерть https://kprf.ru/opponents/er/l 235 75.html .