Степан Сулакшин - Властная идейная трансформация - исторический опыт и типология

В качестве свидетельства успешности новой демографической политики РФ приводятся данные о заключаемых молодыми россиянами браках. Однако на уровень советских показателей по количеству заключаемых в год браков на условную группу населения Российская Федерация так и не вышла. Максимально успешный в этом отношении 2008 г. только повторил результат худшего для РСФСР 1990 г. (рис. 1.2) [7] .

Рис. 1.2. Количество ежегодно заключаемых браков

Одновременно в 2000-е гг. возросло число ежегодно регистрируемых разводов. Семья, как фундаментальная скрепа общества, судя по этой статистике, продолжает свою деградацию (рис. 1.3) [8] .

Рис. 1.3. Количество ежегодно регистрируемых разводов

Симптоматично, что на фоне сокращения населения России в 2000-е гг. наблюдался устойчивый рост населения Москвы. Столица и страна оказались в двух различных социальных мирах бытия.

Это один из индикаторов кризисного состояния, говорящий о нерациональных процессах внутренней миграции, человеческом опустошении территорий. Проблема касается не только Москвы, но и областных столиц (рис. 1.4) [9] .

Рис. 1.4. Численность населения Москвы

Отдельные демографические показатели в 2000-е гг. несколько улучшились. Частично это улучшение можно связывать с целенаправленными управленческими усилиями. Но реального перелома в демографических трендах, несмотря на возрастание показателей рождаемости, не произошло. Современный репродуктивный эффект во многом объясняется поколенческим переносом положительной демографической волны второй половины 1980-х гг. в связи с вступлением в фертильную фазу тогдашнего поколения родившихся. Учитывая то, что брачный возраст женского населения в России составляет 21–23 года, нетрудно проследить корреляцию современного подъема рождаемости с всплеском репродуктивной активности периода перестройки (рис. 1.5) [10] . При рассмотрении корреляционных связей показателей рождаемости с лагом во времени 21 год обнаруживаются две прямо противоположные формы зависимостей. 1990-е годы находятся по отношению к 1970-м в состоянии антикорреляции. Следовательно, постсоветский кризис депопуляции носил рукотворный характер, не будучи связан с естественными процессами динамики воспроизводства населения. Напротив, двухтысячные годы коррелируют с восьмидесятыми по показателю рождаемости на уровне 0,93. Это означает, что управленческий эффект в увеличении статистики родившихся за последние годы незначителен. С абсолютной точностью воспроизводится кривая репродуктивной активности с 21-годовой временной задержкой.

Рис. 1.5. Соотношение численности родившихся с фазами репродуктивности

Демографически успешные перестроечные годы были скоротечными. За ними последовал репродуктивный провал девяностых. Следовательно, при неизменности демографической политики, а соответственно, при сохранении существующей корреляционной зависимости в скором времени должен начаться очередной спад показателей рождаемости.

Некоторое снижение показателя смертности за несколько последних лет также является минимальным. Совокупный коэффициент смертности остается выше, чем в 1990-е гг., не говоря уже об уровне, отмечаемом в советское временя (рис. 1.6) [11] .

Рис. 1.6. Смертность в России

Если же рассматривать этиологию структуры смертности в России по классам причин, то обнаруживается заметное возрастание тех групп, которые традиционно связываются с низким социальным положением умершего: инфекционные и паразитарные заболевания, болезни органов пищеварения. А это прямое свидетельство реального качества жизни в России (рис. 1.7, 1.8) [12] .

Рис. 1.7. Смертность в России по классу инфекционных и паразитарных болезней

Рис. 1.8. Смертность в России по классу таких причин, как болезни органов пищеварения

Либеральный концепт свободного ценообразования в 2000 г. остался неизменной установкой правительства. На практике это означает отказ от развитой ценовой политики. Ее фрагменты применяются, но их недостаточно. В результате потребительские цены продолжали расти (рис. 1.9) [13] .

Рис. 1.9. Индекс потребительских цен в России, в % к уровню 1999 г.

Причем, прежде всего этот рост касается корзины потребления беднейших слоев населения. За 2000–2008 гг. средние цены возросли: на говядину и свинину– в 3,3 раза; кур – в 2,0; колбасу – в 2,7; рыбу – в 3,0; рыбные консервы – в 2,0; сливочное масло – в 3,2; молоко – в 2,9; сыры – в 2,5; яйца куриные – в 2,4; сахар-песок – в 1,5; чай – в 1,9; муку пшеничную – в 2,7; хлеб и булочные изделия – в 3,0; рис – в 3,4; макаронные изделия – в 2,6; картофель – в 3,2; капусту – в 2,5; лук – в 2,7; яблоки – в 2,6; пальто женское – в 2,5; костюм мужской – в 2,4; рубашку мужскую – в 2,3; джемпер мужской – в 2,5; туфли мужские – в 2,1; туфли женские – в 2,0; сапоги женские – в 1,9; бензин – в 2,4; кирпич – в 4,5; капли корвалола – в 1,9; кольцо обручальное – в 2,5; химчистку – в 3,8; стирку белья – в 4,9; стрижку в женском зале – в 4,4; рытье могилы – в 4,7; изготовление гроба – в 3,3; проезд в городском муниципальном автобусе – в 4,0; проезд в метро – в 3,4; плату за муниципальное жилье – в 8,8; водоснабжение и канализацию – в 9,5; отопление – в 9,4; газ сетевой – в 5,3; электроэнергию – в 4,2; билет в кинотеатр – в 5,8; билет в театр – в 6,2; посещение детского сада – в 4,9; проживание в санатории – в 3,8; первичный прием у врача – в 4,0; общий анализ крови – в 3,9; покупку жилья на первичном рынке – в 6,1, на вторичном – в 8,6 раза (по Москве, соответственно, в 7,8 и в 10,1 раза) [14] . Рост зарплат при этом значительно отставал от этой динамики (более детально см. далее). Принципиально ниже были и цены производителей, что прямо указывает на спекулятивный фактор ценообразования.