Степан Сулакшин - Властная идейная трансформация - исторический опыт и типология

Широкие возможности для быстрого формирования вооруженных отрядов предоставляет существующая в России сеть различного рода охранных организаций. По относительной численности охранников Российская Федерация находится на первом месте в мире. Армия их превосходит совокупно персональный состав МВД. В час «Ч» значительная часть находящихся за ширмой охранных структур боевиков могут сыграть политически решающую роль в захвате власти.

Другим способом переконфигурации военных сил на этапе властной трансформации является организация перехода силовых структур на сторону контрэлиты. Армия перешла на сторону восставших во время событий Февральской революции в Петрограде. Еще декабристы, как известно, пытались, хотя и не вполне успешно, применить данную тактику. Для этого потребовалось подорвать в восприятии солдат представление о легитимности царского режима. Первым перешедший на сторону восставших Волынский полк особо отмечался в дальнейшем в формируемой сакральной идеомифологии революции. Большевики в своей пропаганде в армии в октябре 1917 г. блестяще воспользовались существующими латентно протестными настроениями в войсках. Их апелляция была обращена прежде всего к усталости солдатских масс от войны. После приказа об отправке на фронт на сторону большевиков перешел считавшийся прежде элитным столичный Петроградский гарнизон. Большевистская пропаганда нашла благодатный отклик и среди многочисленных дезертиров. Для них встать под знамена революции означало снять с себя нормативную и психологическую ответственность за измену армейской присяге. Для того, чтобы предотвратить возможность перехода армии и других силовых структур на сторону контрэлиты, они должны быть сами включены в расширенный элитный круг режима. Там, где такого включения не произошло, существует потенциальная почва для перехода военных на позиции контр элиты.

Особую проблему в плане противостояния элит и контрэлит всегда представляет позиция генералитета. Исторических примеров, когда вопрос о власти в стране оказывался в компетенции одного генерала (а то и полковника), предостаточно. Довольно часто генералы в такой ситуации облекали самих себя высшими полномочиями. Идейная контрэлита использовала бонапартистские амбиции военных в своих целях.

Даже И.В. Сталин всерьез опасался сценария «маршальского путча». Этим объясняется, в частности, логика учиненного им разгрома высшего командного состава РККА после поступивших сигналов о «заговоре М.В. Тухачевского». Сегодня этот разгром трактуется большинством историков как спровоцированная немецкой дезинформацией И.В. Сталина операция. Но есть и те, кто полагает, что заговор Тухачевского являлся реальностью. Сходными мотивами погашения риска бонапартизма вызвана и послевоенная опала Г.К. Жукова. Тема «бонапартистских амбиций» (читай – намерения обрести высшую власть) прославленного маршала вновь была поднята уже при Н.С. Хрущеве. Традиционным средством предотвращения военно-путчистского сценария являлась корпоративная диверсификация силовых структур. Главное – предотвратить возможность консолидации «силовиков», создать во взаимоотношениях между ними систему взаимосдерживающих противоречий. Существовавшая в СССР ведомственная взаимонеприязнь КГБ, МВД и ГРУ была в этом смысле искусственно управляемым явлением.

К 2011 г. таких взаимосдержек фактически не осталось. Установилась модель назначений из одного силового ведомственного центра. Могут возразить, что военная хунта в России нереальна.

Но ведь реален же стал вариант военного правления в территориально и демографически сопоставимой с РФ Бразилии (1964–1985 гг.).

Нейтрализовать вмешательство силовых структур возможно также посредством применения технологий контекстного управления. Искусственно создается атмосфера неприемлемости применения военной силы. Соглашаясь играть по правилам контрэлиты (армию – не привлекаем), власть обрекает себя на поражение. Методика формирования такого контекста детально проработана в теории несилового сопротивления Дж. Шарпа. Достоверно известно об ее использовании оппозицией в ряде «цветных» революций последних лет (см. главу 3).

Проведенный анализ исторического опыта контрэлитного партогенеза позволяет утверждать, что организованной национальной контрэлиты в современной России не существует. Ни одна из классических стадий ее формирования не пройдена. Соответственно, если произойдет зарождение истинной контрэлиты и ее инфраструктуры, то для прохождения всей дистанции необходимо будет около десятилетия.