Степан Сулакшин - Властная идейная трансформация - исторический опыт и типология

Рис. 3.4. Удельный вес испорченных бюллетеней на референдуме 1993 г.

После всех этих «сигналов», очевидно, и принимается решение о силовом разрешении противоречий президента с Верховным Советом. Парламент, между тем, предпринимает ряд шагов, отражавших стремление развернуть намеченный либеральными реформаторами вектор развития. В Конституционный Суд были переданы материалы о денонсации Беловежских соглашений как незаконного решения Верховного Совета, взявшего на себя полномочия Съезда или референдума. Как незаконная была также оценена передача Крымской АССР Украине. Категорически не принималось предложение по ратификации договора о сокращении стратегических вооружений СНВ-2 как подрывного для безопасности России. Предпринимается попытка создания механизмов по лишению монополии либеральной ельцинской команды над СМИ. С этой целью учреждается Федеральный Совет по обеспечению свободы слова в государственных СМИ, принимаются изменения в федеральное законодательство о печати. Все шло к тому, что на предстоящем в ноябре 1993 г. 10-ом Съезде народных депутатов Б.Н. Ельцин должен был лишиться поста президента.

События, случившиеся ровно за месяц до того, прямо указывают на интересанта произошедшего переворота. Но организатором заговора был объявлен парламент. Б.Н. Ельцин в своем обращении от 6 октября 1993 г. говорил о «вооруженном мятеже, спланированном и подготовленном Верховным Советом». Его цель объявлялась как «установление в России кровавой коммуно-фашистской диктатуры». Это хорошо известный и даже универсальный тактический прием заговорщиков – объявить в заговоре по подготовке переворота тех, против кого осуществляемый переворот реально направлен [91] .

Указом от 21 сентября 1993 г. «О поэтапной конституционной реформе в РФ» отменялась действующая Конституция, распускался Верховный Совет, назначались выборы нового парламента и голосование по новому Основному Закону. Ни одно из решений не имело в рамках действующего законодательства законной силы. Переворот был по сути осуществлен. Дело оставалось за малым – за технической операцией по подавлению сторонников прежнего государственного устройства.

Путь компромиссов в фазе переворота может привести к срыву всей технологической операции. По-видимому, это хорошо понимали разработчики технологии ельцинского властного перехвата. Заранее исключалась возможность любого компромисса. Все предложения, поступившие, в частности, от Конституционного Суда, совещания руководителей субъектов РФ, Русской православной церкви о возвращении к исходному, доконфликтному положению, были стороной Б.Н. Ельцина отвергнуты. Проигнорировано и решение высшего органа власти в России – созванного внеочередного 10-го Съезда народных депутатов – об одновременных перевыборах президента и Верховного Совета не позднее марта 1994 г.

Имеются многочисленные свидетельства того, что в ельцинском штабе существовал заранее разработанный план применения военной силы. В нем были обозначены и сроки нанесения решающего удара – 3–4 октября. За несколько дней до кровавых событий министр печати М.Н. Полторанин разослал руководителям СМИ записку, в которой призывал «с пониманием отнестись к тем мерам, которые предпримет президент 4 октября». Руководство Института им. Склифосовского получило накануне указание подготовить дополнительно 300 коек. По размещенным в Москве частям ВДВ еще 1 октября прошла информация о возможной перестрелке и последующем штурме Дома Советов 3 октября. Так что официальная версия о том, будто бы президентские силы лишь отражали удар, нанесенный сторонниками Верховного Совета, не соответствует реконструируемой хронологии формирования заговора. Действия толпы демонстрантов у Белого дома программировались из ельцинского штаба [92] .

Характерно, что ельцинский переворот российская и международная демократическая общественность оценила как необходимые меры по установлению законного порядка. При освещении конфликта между ветвями власти в России западные СМИ неизменно преподносили Б.Н. Ельцина как «законно избранного президента», «единственно легальную и всенародно выбранную власть». В сознании потребителя информации программировалось соответствующее отношение: президент – «законный», а депутаты Верховного Совета – незаконны.

Безусловно, без соответствующей санкции Запада Б.Н. Ельцин никогда не решился бы на проведенную им в 1993 г. властную трансформацию. Сам он признавался в своих воспоминаниях о переговорах с канцлером ФРГ Г. Колем относительно сценария переворота: «Я хотел обсудить с ним принципиальный для меня вопрос: если я пойду на ограничение деятельности парламента, как… Запад отреагирует на мои действия… Он поддержал меня, выразив уверенность, что и другие лидеры “семерки” с пониманием отнесутся к жестким, но необходимым мерам» [93] . Мандат от США был, вероятно, получен президентом РФ во время его визита в Ванкувер в апреле 1993 г. Характерны в этой связи слова, произнесенные Б.Н. Ельциным в январе 1994 г. во время пресс-конференции, организованной по случаю приема в Москве Б. Клинтона: «Мы находимся в гуще российско-американской совместной революции» [94] . Признание – исчерпывающее.