Степан Сулакшин - Властная идейная трансформация - исторический опыт и типология

В точности все те же причины обнаруживаются в длительной череде переворотов во время всевластия легионеров в Римской империи. Следовательно, можно говорить об определенной универсальности условий, делающих вероятным сценарий переворотов. Главное при этом – закрытость властно-элитной корпорации, изолированность ее от народа.

Отгородившись от давления и контроля снизу элита объективно стремится подчинить себе высшую государственную власть. Избравший закрытую модель элитной ротации глава государства может оказаться заложником властных группировок. Выходом из зависимости для него является обращение к народу, расширение социальной базы власти.

Именно так в борьбе с феодальной аристократией действовали европейские короли периода позднего Средневековья. В результате сложился политический союз королевской власти и городов. Стремлением освободиться от боярской зависимости мотивировалось бегство Андрея Боголюбского из Киева во Владимир, а Ивана Грозного – из Москвы в Александрову слободу.

Отношения в триаде царь – бояре – народ (при соответствующей терминологической модификации) составляют основной нерв российской политической истории. Фактически все правители Российского государства дифференцировались в выборе между архетипическими образами «боярского» и «народного» царя. «Боярским царем» к концу своего правления являлся Б.Н. Ельцин, начиная как классический народный царь. Разгром В.В. Путиным ельцинского олигархата породил надежды на формирование модели «народной монархии». Однако новая элита путинского призыва все более укрепляла свои позиции, нивелируя обозначенный было вектор сближения президентской власти и народа.

К 2010 г. по сути вновь оказались реанимированы некоторые черты брежневского и поздне-ельцинского «боярского типа» правления. Однако необходимо отдавать себе отчет, что положение главы государства в этой системе довольно неустойчиво. Вероятность «дворцового переворота» при «боярской» форме правления существенно возрастает. Мотивом его осуществления может стать импульс внутреннего раскола политической элиты. Потенциально этот раскол правящих кланов вполне реален. Идеологически это проявилось, например, в противопоставлении «консервативной» (единоросовской) и «либеральной» (инсоровской) моделей модернизации. В клановом отношении сталкиваются интересы элитных группировок «олигархического бизнеса» и «органов госбезопасности».

Сложившееся представление о перевороте как наименее затратном и наименее правовом способе осуществления властной трансформации исторически не подтверждается. Ввиду необходимости отстранения от власти высшей политической элиты в подавляющем большинстве переворотов оказываются задействованы армия и спецслужбы. Самой операцией переворота дело не ограничивается. Взять власть в свои руки мало, необходимо еще удержаться у власти. Соответственно, должны быть декларированы основания легитимности новой властной команды. Убедить в этом народ далеко не всегда удается. Вероятным последствием переворота может стать гражданская война. Детонатором ее исторически выступали не только революции (российский сценарий), но и перевороты. Столкнувшись с неприятием декларированной версии легитимности экс-заговорщики часто идут на применение массового политического террора. При неумелом и стратегически ошибочном осуществлении переворот теоретически может иметь не менее кровавые последствия, чем революция.

Сама тема технологии осуществления государственного переворота в России табуирована. Процесс изучения проблемы в данном случае путается с декларацией призывных обращений. Ввиду такого опасения вне поля исследований в отечественной науке долгое время оказывались вопросы теории и практики терроризма, националистического экстремизма, различных социальных девиаций. Когда же страна в очередной раз де-факто столкнулась со всеми этими явлениями, адекватной, научно обоснованной рецептуры по борьбе с ними не оказалось.

Такой же вакуум существует в российской науке в отношении вызовов революции и государственных переворотов. Соответственно, методически разоруженными перед ними оказываются и органы государственной безопасности. Между тем на Западе общественные науки существенно продвинулись вперед в разработке указанной проблематики. Еще в 1931 г. вышла книга итальянского публициста Курцио Малапарте «Технология государственного переворота» (переиздана на русском в 1988 г.), за которую автор подвергся гонениям в фашистской Италии. Авторский вывод заключался в констатации высокой степени уязвимости фактически всех государств по отношению к тактике переворотов. Правительство элементарно не обладало должными знаниями относительно того, как защитить собственную власть. Посредством правильной заговорщической техники, полагал К. Малапарте, революция или переворот могут быть осуществлены вне зависимости от того, к какой стратегии (идеологии) они прилагаются. Он ссылался, в частности, на утверждение Л.Д. Троцкого о том, что тактика захвата власти, использованная большевиками в России, могла быть с успехом применена и в совершенно непохожих на нее странах, таких как Швейцария, Голландия или Англия [83] .