Леонид Млечин - Контроль над разумом и другие сражения холодной войны

— Бомбы, боже мой, — изумился Эйзенхауэр. — Энтони понимает, что он делает? Что он делает со мной?

Полеты разведывательных самолетов У-2, которые взлетали с турецких аэродромов, заранее показали, что в Израиле идет мобилизация. Американцы насторожились. Они отметили и то, что резко увеличился радиообмен между Парижем и Тель-Авивом. Но в Вашингтоне решили, что Израиль намерен провести операцию на Западном берегу реки Иордан. ЦРУ также доложило, что британские и французские бомбардировщики концентрируются на кипрских аэродромах. Но Эйзенхауэр и Даллес верили, что Англия и Франция ничего не предпримут до президентских выборов в США.

Узнав о начавшейся войне, Эйзенхауэр вспылил.

— Значит так, Фостер, — говорил он Даллесу. — Передайте им, черт побери, что мы введем санкции, что мы поднимем этот вопрос в ООН, что все сделаем, чтобы это прекратить!

Даллес был возмущен тем, что младшие партнеры позволили себе что-то за его спиной. Он считал себя обманутым:

— Как мы можем бороться против порабощения Советским Союзом стран Восточной Европы, если Англия и Франция пытаются поработить азиатские или африканские страны?

Ночью 2 ноября, после выступления на Генеральной Ассамблее ООН, государственного секретаря Джона Фостера Даллеса пришлось срочно госпитализировать — его мучили сильные боли в районе желудка. У него нашли рак кишечника и прооперировали. Операция продолжалась пять часов.

Британские политики не слишком переживали. Черчилль и Иден ненавидели Даллеса. Черчилль говорил о Даллесе: скучный, занудливый, без воображения, без чувств, топорный и бестактный… Между Иденом и Даллесом были серьезные споры. Один молодой британский дипломат слышал, как они, стоя у лифта, продолжали дискутировать. Иден сказал Даллесу:

— Проблема с вами состоит в том, что вы хотите третьей мировой войны!

Оставшись без государственного секретаря в столь решительный момент, президент Дуайт Эйзенхауэр нервничал. Президенту пришлось самому руководить государственным департаментом. Он приказал соединить его с Энтони Иденом. Трубку в резиденции британского премьера снял его пресс-секретарь Уильям Кларк, поэтому слова американского президента стали известны.

— Это вы, Энтони? — переспросил хозяин Белого дома и, не дожидаясь ответа, выпалил: — А это президент Эйзенхауэр, и я могу только предположить, что вы не в своем уме.

Министр финансов США пригрозил британскому послу в Вашингтоне:

— Вы ни копейки не получите от американского правительства, пока не уйдете из Суэца.

Министр не позволил Англии получить помощь от Международного валютного фонда. Он распорядился продавать фунты, и британская валюта начала падать. Это был сильнейший удар по британской экономике и финансовой системе.

5 ноября сирийцы сбили британский разведывательный самолет «Канберра». В конце дня сирийцы сбили еще один, самолет рухнул на территорию Ливана. Один член экипажа погиб. Двоих поместили в больницу в Бейруте. Британского военно-воздушного атташе телеграммой из Лондона погнали на место падения самолета с приказом уничтожить номера упавшего самолета, чтобы нельзя было опознать его принадлежность к разведывательной эскадрильи. Он выполнил задание, но доложил в Лондон, что назначение самолета очевидно — повсюду валяются фотокамеры и огромное количество фотопленки.

Франция и Англия наложили вето на проект резолюции, внесенный в Совет Безопасности Соединенными Штатами. Тогда американцы вынесли вопрос на сессию Генеральной Ассамблеи.

— Мы не можем вводить один закон для слабых, другой для сильных, — говорил Эйзенхауэр, — один для тех, кто против нас, другой для наших друзей. Закон должен быть один для всех, иначе не будет мира.

5 ноября британские и французские парашютисты высадились в Порт-Саиде. А 6 ноября Энтони Идену уже пришлось согласиться с прекращением огня, на сутки раньше намеченного, потому что у Англии не осталось денег на войну. За несколько дней Англия потратила четыреста двадцать миллионов долларов из резервов.

6 ноября, в день президентских выборов, Эйзенхауэр попросил соединить его с британским премьер-министром, а секретаря записать ход беседы.

Иден разговаривал с Эйзенхауэром, как младший офицер с генералом.

— Я рад, — сказал президент, — что вы нашли возможным прекратить огонь. Это открывает путь к переговорам.

— Относительно переговоров, — начал было Иден.

Но Эйзенхауэр его прервал.