Владимир Гескин - Кто посягает на олимпийский огонь?

— И что ты об этой идее думаешь?

— Так же нереальна, как и предыдущие. На самом деле, нам остается уповать на сознательность лос-анджелесцев.

Кен помолчал. Вдруг указал в окно:

— Смотри, это Уоттс.

Да, мы въехали в негритянское гетто, окружающее «Колизеум». Маленькие фанерные домики, обшарпанные стены. Вид у района, прямо скажем, был безрадостный, и мне вспомнилось письмо, пришедшее в редакцию «Советского спорта» незадолго до того. Автор — житель Уоттса — писал: «В нашем районе, районе бедности, установилась атмосфера неверия, безысходности и горечи. Безработица достигла крайних пределов, отчаявшаяся молодежь встает на путь грабежей и преступлений. Это — символ нынешней Америки».

Сказал об этом письме Кену. Он согласно тряхнул головой:

— По правде говоря, Уоттс еще даже относительно спокойный район. Самое взрывоопасное местечко — никогда не догадаешься — Голливуд. Из всех городков, составляющих Лос-Анджелес, именно Голливуд на первом месте по числу разных безобразий. Там убийства, ограбления банков, изнасилования — каждый день…

Нам еще предстояло побывать с Кеном в Голливуде — знаменитой на весь мир столице американской киноиндустрии. Предстояло вновь увидеть обшарпанные дома, ржавые автомобили, обрывки газет на тротуарах, узнать, что большинство фильмов давно уже делается не в Голливуде, а в других местах, что съехали отсюда и кинозвезды: нашли районы, где поспокойнее. Мы стояли у рассвеченного неоном «Китайского театра», где на тротуаре — следы Мэри Пикфорд и Мерлин Монро, Дугласа Фэрбенкса и Пола Ньюмэна, а в воздухе густел запах наркотиков — сладковатый, дурманящий, эти наркотики открыто продавали здесь же, на перекрестке, а рядом, на земле, спали нищие. Кен отвел меня к ближайшей автопарковке, которая оказалась его собственностью — досталась по наследству.

— От этого наследства одни неприятности, — сказал он. — Только за последний год — два убийства. Прямо вот здесь. Такая реклама мне, сам понимаешь, ни к чему…

Но все это — Голливуд, нищие, парковка — было позже. А пока мы подъезжали к «Колизеуму», старичку стадиону (он был построен в 1923 году), который немало видел на своем веку, был, к примеру, главной ареной еще Олимпийских игр 1932 года. Со временем стал совсем развалюхой, но к Олимпиаде-84 его основательно подновили, так что нас встретили чистенькие, только что покрашенные трибуны и новенький рекортан.

Над башенкой, словно гигантская паровозная труба, высилась черная чаша, в ней предстояло вспыхнуть огню Игр. Справа от нее сияла гигантская реклама «Кока-Колы». Слева предлагала приобретать свою фотопродукцию японская фирма «Фудзи».

— Логичней было бы, — сказал я, — увидеть здесь олимпийские символы.

Кен не согласился:

— До Игр еще несколько месяцев, так что твои олимпийские символы пока никому не нужны. Вот придет июль — все будет по-другому. Ну чем ты не доволен? Стадион — частная собственность, за эту рекламу хозяева «Колизеума» получают немалые деньги. Зачем мешать людям делать деньги? Да и, кроме всего, «Кока-Кола» и «Фудзи» — официальные спонсоры Игр, парни из Оргкомитета на эти фирмы буквально-таки молятся. Так что все нормально…

Я хотел было возразить, но не успел: к нам подошел седовласый сухощавый негр, обнялся, как старый друг, с Кеном. Потом представился мне: организатор легкоатлетических турниров в США Харрисон Диллард.

Я даже не сразу понял, что это был тот самый Диллард. О, он был выдающимся спортсменом. В 1948 году — рекордсменом мира в беге на 110 метров с барьерами, но в олимпийскую команду США в этой дисциплине не попал. Выступал на стометровке — и занял первое место. Плюс еще одно: в эстафете 4х100 метров. А спустя четыре года, в Хельсинки, первенствовал уже на своей коронной дистанции и вновь — в эстафете. Итого — четыре золотые олимпийские медали.

— Так вы из России! — обрадовался Диллард. И стал вспоминать, как впервые увидел советских спортсменов на Играх в столице Финляндии, какие это были веселые и дружелюбные ребята.

— Мы ждем вас в гости летом, — сказал Диллард. — Готовимся принять порадушней. Правда, — тут его лицо посерьезнело, — наши местные идиоты тоже готовятся. Вчера на одной из улиц видел, как устанавливали огромный плакат: «Спортсмены Востока! Свободный мир открывает для вас свои двери!» И дальше: мол, если хотите получить убежище, нужно только позвонить по такому-то телефону… Кучка безмозглых! Неужели они не понимают, что своей провокационной активностью могут развалить Игры?