Андрей Мовчан - Россия в эпоху постправды. Здравый смысл против информационного шума

Наконец, в Венесуэле, как и в России, стало принято находить причины всех проблем и неудач не внутри, а за пределами страны. Правда, в России эта практика не доведена до венесуэльского совершенства. Давно пройдя знакомые нам обвинения США, Запада и внутренних врагов во всех бедах, правительство Венесуэлы даже пробки и низкое качество коммунальных услуг в Каракасе объясняет внешними происками, причем врагов давно умерших. По официальной версии, в проблемах Каракаса виноваты испанцы, специально строившие город не на том месте во второй половине XVI века.

Сегодня Венесуэла живет с инфляцией более 60 % годовых, тотальным дефицитом товаров и продуктов питания, официальной безработицей выше 10 % и падением ВВП более чем на 7 % (по прогнозу МВФ на 2015 год). Формальный расчет венесуэльского ВВП представляется сегодня невозможным, но зато мы знаем, что в период 2000–2012 годов ненефтяной ВВП страны стабильно сокращался на 2–3 % в год.

В то время как расходы бюджета достигли астрономических 51 % ВВП, в супермаркетах устанавливают сканеры отпечатков пальцев, чтобы нормировать выдачу товаров населению. Агентство Bloomberg назвало Венесуэлу страной с худшей в мире экономикой. Социальная ситуация не отстает — по данным неправительственных организаций, на фоне высокого уровня тяжких преступлений (второе место по количеству убийств на 100 000 жителей в мире, в 5 раз выше, чем в России, в 10 раз выше, чем в США) 90 % убийств остаются нерасследованными; нехватка еды достигает 30 %, а медикаментов — 60 % спроса.

Власти убеждают общество, что проблемы — результат экономической войны, развязанной Штатами против свободной и независимой Венесуэлы с помощью правой оппозиции внутри страны. Власть не собирается отступать, а точнее, уже не может: общество отказывается осознавать необходимость перемен, требуя от правительства сохранения и развития патерналистского характера государства. Сегодня даже на фоне упавших цен на нефть внутренние цены нефтепродуктов приходится активно субсидировать. Отказаться от субсидий невозможно — тогда вероятно повторение Каракасо, массовых волнений 1989 года, которые начались из-за того, что тогдашнее правительство отпустило цены на нефтепродукты. Правда, несмотря на заверения об увеличении субсидий, рейтинг президента Мадуро находится на рекордно низком уровне.

Сегодняшняя ситуация в Венесуэле — логичное завершение левого поворота на фоне неоконченных и некачественных реформ в ресурсном государстве. Прагматики обвиняют в сложившейся ситуации правительство, изначально пошедшее на поводу у популистских настроений (собственно, оно и к власти пришло только благодаря безответственным идеям и обещаниям). Сторонники теории заговоров говорят о Китае, получающем контроль над страной благодаря соглашению с США. Им возражают другие — с теорией, что Китай вскоре сдаст Венесуэлу Штатам, поспособствовав смене власти.

Результат тем не менее один — неминуемый экономический крах, дефолт по долгам и смена режима с последующими длительными и трудными реформами, которые придется начинать с очень низкого старта, с фактической потерей экономической и политической независимости, в значительно худшей ситуации, чем 15–20 лет назад.

Иногда левый поворот становится осознанным, но ошибочным выбором, основанным на слепой вере в эффективность госрегулирования и возможность централизованно обеспечить социальные потребности населения. Но чаще он является неизбежным результатом ситуации, в которой власть получается или удерживается за счет привлечения на свою сторону широких масс населения, за счет пропаганды привлекательной, но губительной идеологии и раздачи реальных и мнимых подачек.

При высоких доходах от продажи минеральных ресурсов такая политика может показаться долгосрочно устойчивой. Но левый поворот быстро становится ловушкой — общество, наученное видеть во всех проблемах внешних виновных, теряет способность к рефлексии, привыкает к иждивенчеству, властно-бюрократическая вертикаль костенеет и охватывает все сферы жизни. Страна уже не готова ни менять экономическую модель, ни позволить это сделать правительству — даже когда неэффективность системы уничтожает доходы от продажи ресурса, даже когда заканчивается сам ресурс. Вплоть до коллапса всей системы ни власть, ни общество не будут предпринимать никаких шагов по изменению идеологии.