Вадим Поляковский - Иллюзии свобод и горькая действительность

Лувье расположен в долине реки Эр на линии Руан — Эвре; 25 тыс. жителей; нормандское сердце, которое бьется в ритме маленьких лавочек, скучные окраины, безалаберные предместья. Маленький город, который растет не быстрее и не медленнее, чем любой другой. Всюду: в развалюхах, в дешевых многоквартирных домах, в особнячках или домах подороже, на современных предприятиях — жизнь течет однообразно.

«Посмотрите на стенд муниципальной комиссии по трудоустройству, зажатый между каруселями и прилавками торговцев, и вы сразу убедитесь, что этот городок в Нормандии живет в том же ритме, что и вся французская экономика в 1977 году. Тот же ритм и те же проблемы: Лувье также болен безработицей, и это бедствие с каждым месяцем усугубляется,— пишет Анн-Мари Винценсини.— Предприятия «здоровые» стремятся сократить число рабочих и не берут новых на места ушедших на пенсию или просто уволившихся. Другие сокращают производство и производят увольнения. Что касается наиболее затронутых кризисом, они закрываются».

В округе Лувье (город плюс пять кантонов) агентством по трудоустройству зарегистрировано 1377 ищущих работу. В их числе 48 инженеров, 73 технических специалиста, 241 квалифицированный рабочий, 665 рабочих и 117 лиц без всякой квалификации.

Лилиан Ф. потеряла надежду.

— Я ищу работу уже полтора года,— говорит она.— В Париже я несколько лет работала в медицинской лаборатории; здесь тоже есть аналогичная работа, но предприятия прекратили прием новых служащих. У меня есть только аттестат об окончании начальной школы, и мне 45 лет. Но моя старшая дочь, которой 22 года и у которой есть диплом счетовода, ненамного больше продвинулась в своих поисках, чем я.

У Лилиан резкий голос, глаза блестят, она совсем не пытается вызвать журналистку на сочувствие к своей судьбе. Будучи ответственным сотрудником местного комитета безработных профсоюза ВКТ, она знакома с более драматичными случаями. Например, случай вдовы — матери четырех детей, получающей 800 франков пособия в месяц (за квартиру она должна платить 900 франков). «Она хотела покончить с собой и лишить жизни своих детей, но ее удалось удержать»,— говорит Лилиан. Или еще семья, которую собирались выселить, поскольку она не уплатила за квартиру. Но даже примеры, которые приводит Лилиан, не являются по-настоящему крайними случаями. Лилиан убита, тяжело переживает свое положение.

— Пособие, независимо от его размеров, не решает проблемы,— объясняет она.— Нам стыдно. Те, кто работает, не знают, какое это богатство.

Анн-Мари Винценсини знакомит читателей, вернее, читательниц, ибо «Эль» — французский буржуазный журнал для женщин, с Эрихом (27 лет, второй раз остался без работы). Ему знаком стыд, о котором говорит Лилиан. Он не хочет признать-

ся в этом ни другим, ни самому себе, но ему трудно скрыть свои чувства. Он принимает журналистку вместе со своей женой Мюриель, работающей ка-белыцицей на одном из предприятий Лувье.

— Утром, когда мы просыпаемся, это уже не так, как раньше,— признается Эрих в порыве откровения.— Я свободен строить свой день, как хочу. Делаю дела по дому, занимаюсь сыном. По вечерам мы стали раздражительными, почти не разговариваем друг с другом, нам больше нечего друг другу сказать.

Выключенные из активной жизни, безработные существуют только в списках Национального агентства по трудоустройству. Дважды в месяц они встречаются в бюро агентства в Лувье, чтобы в очередной раз отметиться. Бюро расположено в двух этажах старого дома на площади Республики. На втором этаже коридор — «зал ожиданий», в котором ищущие работу должны ждать на скамье, зажатой между двумя стенами без окон.

Мужчины приходят в 8.30. Всех возрастов — от 17 до 50 лет. Глаза опущены. Руки в карманах. Лица прячутся за поднятыми воротниками. Все молчат. Женщины приходят позже, после того, как отведут детей в школу. Тоже поникшие, но более агрессивные. Они во весь голос говорят, что думают:

— В 40 лет нас не принимают на работу, в 50 лет мы слишком стары, чего же они ждут, чтобы отправить нас на пенсию в 20 лет?

Или еще:

— Мне предлагают работу четыре часа в день, как будто этого достаточно, чтобы прокормить семью.

«В Лувье идет дождь,— мы вновь цитируем «Э л ь».— Мокрые, измятые одежды и такие же мокрые и измятые сердца. Нервно мужчины роются в карманах, женщины — в сумках, чтобы достать розовую карточку, на которой сотрудник агентства поставит печать. Административная процедура, механический жест, который обеспечивает им существование. Перед тем как уйти, некоторые смотрят на доску объявлений с предложениями по найму. Напечатанные на машинке мелким шрифтом объявления трудно прочесть: производственное обучение для лиц моложе 18 лет, несколько мест для квалифицированных рабочих, но главным образом работа временная.