Вадим Поляковский - Иллюзии свобод и горькая действительность

Внутри класса — это деятели-политики в изначальном смысле этих понятий. Они прекрасно усвоили, кого обхаживать, когда и как. Подобно всем, кто достиг видного положения, они старательно соблюдают приличия хотя бы потому, что надежная репутация — это современный заменитель не только благородного происхождения, но и таланта, подчеркивает «Харпере». В известной степени интеллект играет роль, но обычно это просто рекламное объявление, в котором никто не читает слов, написанных мелким шрифтом. Так, в январе 1977 г. гораздо большее значение имело то, что Збигнев Бжезинский — протеже Дэвида Рокфеллера, что он гостил в доме Аверелла Гарримана в Джорджтауне, чем то, что он автор бесконечной серии путаных, посредственных книг. Подобно своим предшественникам за последние три десятилетия, самые видные советники Дж. Картера едва ли могут считаться самыми лучшими и талантливыми представителями многомиллионного населения США. Это просто пригодные или вызывающие наименьшие возражения люди из класса удержавшихся в верхах бонз.

Наличие покровителя — самое важное для кандидатов в члены правящего класса, и, когда решается вопрос о надежности протеже, его партийная принадлежность не имеет большого значения, утверждает Роджер Моррис. В подкрепление своего тезиса он приводит пример Александра Хейга, которого «дал» Джозеф Калифано (сам протеже бывшего министра обороны Макнамары, юрист, имевший в 1976 г. доход в 600 тыс. долл., представляя интересы химических и фармацевтических компаний, а в кабинете Картера — министр здравоохранения, образования и социального обеспечения.— Авт.) у рекомендовав его Киссинджеру в 1969 г. на основании той работы, которую Хейг делал в Пентагоне для Калифано. Хейг сыграл решающую роль в разработке политики в отношении Вьетнама в 1969—1972 гг. и, разумеется, был лояльным подданным Ричарда Никсона в последний год его правления. Правительство Картера в свою очередь выиграло от двухпартийности правящего класса. Помимо Хейга, который в настоящее время является верховным главнокомандующим объединенными вооруженными силами НАТО в Европе, оно привлекло к работе в Белом доме, государственном департаменте и Пентагоне более десятка ведущих «непрофессиональных» должностных лиц, которые занимали ответственные посты при Никсоне.

Наличие одних и тех же людей на постах, от которых зависит политика, или по крайней мере людей одного рода помогает ответить на вопрос, который публика задает каждые четыре года, а именно: почему выборы существенно не меняют правительственную политику, констатирует «Харпере».

Подсчитав, что 90 % представителей политической элиты — выходцы из 20 % богатейших американских семей, «Монд дипломатии» горько восклицает: «До чего же жалким и наивным рядом с ними выглядит гражданин, помахивающий своим бюллетенем! На сколько световых лет отстоит все это от демократии!»

Но даже если с помощью этого бюллетеня избирателю все же удается послать в законодательные органы честных людей, они сразу оказываются в трясине, которая быстро засасывает их, приучая к главной для буржуазной «демократии» мысли: законодатели — слуги не народа, а капитала. Об этом, в частности, весьма убедительно поведал «Нью-Йорк таймс мэгэзин», опубликовавший статью Джеймса Нортона, который построил ее на дневниках молодого конгрессмена Окой-на от штата Орегон.

...Почти всю ночь, как было отмечено в его дневнике, Окойн после победы на выборах проговорил с женой о том, что «положение страны требует критических решений». Масса нерешенных проблем: как вести себя с остальным миром после краха в Индокитае, как оживить экономику, не раздувая инфляции, как обеспечить энергетическое снабжение, не опустошая национальные ресурсы. И Окойн с удовольствием отмечал, как велико будет в палате большинство демократической партии и как много в ней будет новичков. Он вспоминает, что думал о «возможностях структурных изменений в палате», о громадности задач, которые он будет вместе с другими решать. «У меня захватывало дух...»

— Избиратели,— думал каждый из новичков, избранных в конгресс,— посадили меня на белого коня, чтобы доскакать в столицу как раз вовремя.

«Они прискакали в столицу, но ничего не переменилось и не случилось. Быть может, не случится никогда,— комментирует Дж. Нортон.— Быть может, начинают думать новички вроде Окойна, этого и не нужно. Конгресс вновь погрузился в традиционное болото бюрократизма, неэффективности, узости интересов отдельных групп законодателей. Бравые лидеры демократов обещали, что выработают национальную энергетическую программу. Однако конгресс не породил ни программы, ни даже соглашения о том, что в ней должно содержаться. Лидеры демократов, проведшие в конгрессе много лет, брюзжали, что новички — это «компания тупоголовых идеологов», как выразился председатель одной из комиссий, которые «хотят слишком много». Новички затеяли открытую ссору с демократической иерархией Капитолия. Но уже полгода спустя-.. Окойн говорил о «подавляющем чувстве тщетности усилий». Он убедился, что конгресс никогда и не собирался работать эффективно».