Себастьян Хаффнер - Некто Гитлер - Политика преступления

Можно попытаться, если есть желание, поискать аналоги в мировой истории – и не найти ничего подобного. Взлет и падение – да; череда успехов и неудач – да. Но никогда и ни у кого не было этих трех резко ограниченных периодов: сплошные неудачи, сплошные успехи и снова сплошные неудачи. Никогда один и тот же человек не проявлял себя сначала как, казалось бы, безнадежный неумёха, потом как, казалось бы, гениальный умелец, а под конец снова как, на этот раз несомненно, безнадежный неумёха и дилетант. Это требует объяснений. Не следует инстинктивно хвататься за очевидные примеры. Они ничего не объясняют [12] С. 102–104 наст. изд. .

Хафнер объясняет, и объяснение его почти гениально. Оно в конце главы:

Конечно, об этом успехе (победе над Францией. – Н. Е.) можно сказать то же, что и о любых других успехах Гитлера. Он не был чудом, каким предстал перед всем миром. Наносил ли Гитлер смертельный удар Веймарской республике или парижской мирной системе, побеждал ли он немецких консерваторов или Францию, во всех случаях он подталкивал падающего, добивал умирающего. Чего у него не отнять, так это безошибочного чутья на то, что уже падает, уже умирает и только ждет удара милосердия. Этим чутьем он превосходил всех своих конкурентов; еще в юности, в старой Австро-Венгрии, он уже обладал им, благодаря этому чутью ему очень долго удавалось убеждать как современников, так и самого себя в своей всепобеждающей мощи. Но это чутье, несомненно, необходимое политику, весьма мало напоминает зоркость орла, скорее – нюх стервятника [13] С. 136 наст. изд. .

И только после этих глав идут «Заблуждения», «Ошибки», «Преступления»:

Вне всякого сомнения, Гитлер принадлежит политической истории, и столь же несомненно то, что Гитлер принадлежит криминальной хронике. Он безуспешно пытался создать всемирную империю. В таких предприятиях всегда проливается много крови; но, несмотря на это, никого из великих завоевателей, от Александра Македонского до Наполеона преступником не называют. Гитлер не потому преступник, что пытался им подражать.

По совершенно другой причине. Гитлер уничтожил неисчислимое количество ни в чем не повинных людей, без какой-либо военной или политической необходимости, а просто ради личного удовлетворения. По этой причине он стоит в одном ряду не с Александром или Наполеоном, а с психопатами-маньяками, женоубийцей Кюртеном и детоубийцей Хаарманном, с той только разницей, что Кюртен и Хаарманн действовали кустарными, ремесленными способами, тогда как Гитлер поставил убийства на конвейер. Его жертвы исчисляются не десятками, даже не сотнями, но миллионами людей. Он был не просто серийный убийца, но массовый серийный убийца [14] С. 202 наст. изд. .

Не могу не обратить внимание русского читателя на то, что в первом предложении Хафнер почти что цитирует резкую антисталинскую инвективу из «Архипелага ГУЛАГ»: «И еще смеют нам визжать (из Пекина, из Тираны, из Тбилиси, да и своих подмосковных боровов хватает): „Как смели его разоблачать!“ „Тревожить великую тень!“ „Он принадлежит мировому коммунистическому движению!“ – а по-моему, Уголовному кодексу он принадлежит».

И только после главы «Преступления» завершающим аккордом – «Предательство». Последний круг ада. Хуже предательства на земле нет ничего. По крайней мере, так полагал Данте (на самом дне ада у него размещены предатели). Перед нами образцовая речь судьи. Хафнер учитывает все обстоятельства дела: да, были достижения, имели место успехи, но… господа присяжные заседатели… нельзя не учитывать… преступления и финальное… предательство. Кого и как предал Гитлер, я рассказывать не буду. Это самое интересное и самое парадоксальное суждение Хафнера. На мой взгляд, отнюдь не бесспорное. Доказательства в пользу своего суждения Хафнер приводит довольно убедительные. Психологически убедительные.

Изящество конструкции книги Хафнера в том, что она не механистична, не схематична, не арифметична. Помните, как в «Кроткой» ростовщик, рассказывая о своем сватовстве, усмехается: «Конечно, я имел настолько вкуса, что, объявив благородно мои недостатки, не пустился объявлять о достоинствах: „Но, дескать, взамен того имею то-то, то-то и это-то“». Такого арифметического взвешивания (типа: автобаны построил, но шесть миллионов евреев убил – взвешивайте) у Хафнера нет.

Уже в двух первых главах Хафнер умело показывает, как все достижения и успехи Гитлера были накрепко связаны с его преступлениями. Как все эти достижения и успехи торили дорогу войне, геноциду. Тактика ошеломительных успехов, когда политик внаглую нарушает все правила политической игры, да и просто человеческого общежития, бьет первым и, не обинуясь, прихватывает себе то, что плохо лежит, на первых порах не может не принести успех, тем жутче и катастрофичнее будет поражение, – такой вывод можно сделать из книги Хафнера. Причем поражение это ударит не только по лихому и бессовестному авантюристу, но и по всем тем, кто вольно или невольно вступил вместе с ним на тропу чудесных достижений и успехов. Кара неизбежна. Бог долго терпит, да больно бьет. (Интересно, что эквивалента этой русской пословицы нет ни в одном европейском языке.)