Владимир Бушин - Спасатели и гробовщики Владимира Путина

«Я хотел бы поднять тост за здоровье нашего советского народа и, прежде всего, русского народа.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание, как руководящей силы Советского Союза.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него ясный ум, стойкий характер и терпение».

И все понимали, о чем идет речь: о терпении, давшем народу силы перенести страшные тяготы и невзгоды Великой Отечественной войны, как и всей своей многотрудной истории. Слуцкий и знать о том не желает. Ему только позубоскалить бы при мысли об этом великом тосте.

Сталин — «малец»!.. Это, Мнацаканян, от имени России или от вашего?

Сталин — «трус»!.. Это, Мнацаканян, может, от имени вашей Армении?

Благодарил Сталин вот за что: «Русский народ верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества — над фашизмом».

Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!

«Пьяных зал»… Вы, Мнациканян, понимаете, что эти «пьяные» — маршалы Жуков, Василевский, Рокоссовский, эти «пьяные» — авиаконструкторы Туполев, Яковлев, Илюшин, эти «пьяные» — директора военных заводов, ученые, писатели, артисты?.. Вы знаете, зачем, по какому поводу эти люди, цвет советского народа, собрались в майский день 45 года в знаменитом Георгиевском зале Кремля?..

Какая неизбывная ненависть!.. А ведь в жизни был деликатным человеком, я знал его. Почему-то запомнилось, как однажды приехал я в Коктебель, иду нагруженный с автобуса в свой коттедж, а он навстречу: «Помочь с вещами?».

Знал бы я тогда об этом стишке…

Извините, читатель, что я целиком привел это рифмованное глумление «мальца» над нашей великой Победой, отвратительней которого трудно что-то себе представить.

Но все-таки, Мнацаканян, от чьего же имени говорил это Слуцкий? Может, от лица нынешней «Лигазеты»?

Нет, он говорил это как провозвестник от имени появившейся вслед за ним орды злобных, бесстыдных, тупых антисоветчиков — Жириновского, Сванидзе, Доренко, Петра Толстого, митрополита Иллариона… Хватит?..

Демагогия, как и все на свете, тоже бывает разная — по размаху, звону, пошибу… Самая подлая демагогия та, в которой идет спекуляция на смерти. А тут, о чем мы хотим сказать, не одна смерть, а две, и к тому же демагог, точнее демагогша, их еще и сталкивает. Это смерти Сталина и композитора Прокофьева, случившиеся в один день — 5 марта 1953 года. А столкнула их сотрудница известной музыкальной школы Гнесиных мадам Кирнарская Дина Константиновна, доктор музыковедения, нередко появляющаяся на экранах наших телевизоров то с хлопушкой в руках, то с барабаном на животе. Эти музыкальные инструменты помогают доктору вколачивать свои прогрессивные идеи в головы телезрителей.

Дина Константиновна не застала те великие смерти, еще не успела родиться, чтобы наводить порядок в этом мире, но когда бабушка ей рассказала ей, что в тот день в Москве невозможно было купить цветы для похорон Прокофьева, она бурно вознегодовала: да как же так? Ведь его знаменитую ораторию «Вставайте, люди русские!» в фильме «Александр Невский» надо понимать как призыв всем до одного встать и идти на его похороны!

Затем Дина Константиновна опять появилась на наших экранах с барабаном на животе и начала гневно барабанить: какой позор! 5 марта 1953 года народ пошел на похороны тирана, а не великого композитора, что это за народ!..

Мадам, вероятно, уверена, что если бы одновременно умерли президент Рузвельт и Чарли Чаплин, то американцы пошли бы только на похороны знаменитого артиста. Великая нация!..

Да, на похоронах Сталина было так много народа, что даже их организаторы не ожидали, и на Трубной площади образовалась давка, и, увы, были жертвы. А на похоронах Ленина народа было, может быть, и больше, да еще невероятный мороз. А люди шли, мерзли, жгли костры… И вот Маяковский, который был не менее знаменит, чем Прокофьев, писал: