Владимир Бушин - Спасатели и гробовщики Владимира Путина

Многие из них действительно погибли: члены «Красной капеллы», Юлиус и Этель Розенберги… Но не под «сталинским катком»: члены «Капеллы» — от рук немецких фашистов, Розенберги — от рук американских маккартистов. Для истории это не одно и то же.

Нельзя не сказать и о том, что в большинстве своем они были не завербованы, а сами, как Джордж Блейк и Эмиль Фукс, пришли и предложили сотрудничество. И все они работали совершенно бескорыстно, только из надежды на нашу страну и из веры в идею коммунизма. Можно ли вообразить, чтобы сейчас вот так же бескорыстно какие-то американцы или англичане стали работать из симпатии к идее «Единой России», которую так четко сформулировал спикер Думы Вячеслав Володин: «Есть Путин — есть Россия. Не будет Путина — не будет России»? Советские коммунисты были уверены в своей исторической правоте, и трудящиеся всего мира, все честные люди были в этом уверены. А нынешняя российская власть много говорит о своей правоте и красоте, но внутренней уверенности в этом у нее нет. Потому и держат капиталы за рубежом, обретают забугорное гражданство, недвижимость…

Узнав, что М. Любимов «был коммунистом и врагом частной собственности», хочется спросить его: и что, в прошлом осталось и то, и другое? Судя по всему, дело обстоит именно так, ибо частная собственность-то победила и привела с собой все, что от века сопутствует ей, а бывший коммунист все равно радостно восклицает: «Но жизнь — прекрасна!». Мало того, знает же, что 95 % общенародной собственности, превращенной в частную, сцапали 3 % населения; известно же ему, что средний годовой доход губернатора — 56 миллионов рублей, министров — 59 миллионов; читал же он, прихлебывая виски «Гленливет», что 23 миллиона его сограждан — люди бедные, голодные, нищие, и нет у них ни возможности, ни желания читать его увлекательные книги, но — жизнь прекрасна!

А его любимый писатель Шекспир, я думаю, если бы спросили, что он может сказать о нашей нынешней жизни, оглянувшись окрест, ответил бы строкой из своего знаменитого 66-го сонета: «Все мерзостно, что вижу я вокруг!».

Писатель М. Любимов, полковник, в прошлом кадр КГБ, разведчик под шляпой дипломата, на мои замечания о его юбилейной беседе в «Литературной газете» ответил мне письмом, начатом радостно: «Ах, дражайший Владимир Сергеевич, как сладко стало на душе!..». Что ж, последую его примеру, хотя у меня на душе совсем не сладко.

Вы, милейший Михаил Петрович, пользуясь случаем, решили в своем ответе дать категорически ясную полковничью оценку очень многому в прошлом и настоящем — от моего отношения к некоторым писателям до Сталина, сталинской Конституции, Великой Отечественной войны. Начну по порядку.

Вы уверяете читателей писательской газеты, что я ненавижу писателей И. Бродского, Б. Окуджаву, Б. Слуцкого и А. Солженицына. Со всеми, кроме первого, я был знаком, а с последним вначале дружески переписывался, нахваливали мы друг друга, встречались, но когда он раскрылся во всей неотразимой красе, написал о нем книгу «Гений первого плевка».

Ненависть — чувство сильное и живое, а все эти писатели, увы, как говорят ваши англичане, уже «присоединились к большинству». Но с чего вы взяли, что я ненавижу их? В вашем синодике вполне мог быть и Евгений Евтушенко, пожалуй, он даже имеет на это больше права, чем все остальные. Мы с ним не раз обменивались инъекциями. Но вскоре после его смерти в большом зале ЦДЛ проходило некое мероприятие, и когда меня вызвали на сцену, я сказал, что здесь, на этом месте, десять дней назад лежал в гробу Евгений Евтушенко. И как к нему ни относись, это было явление в нашей жизни и литературе. И предложил почтить память поэта вставанием. Все встали… Даже Куняев… Мог ли так поступить человек, ненавидящий покойника? Жизнь несколько сложнее, чем думают некоторые престарелые отставники.

Великий поэт однажды воскликнул:

Это ненависть, притом запредельная.

Другой великий поэт признавался:

Тоже все ясно, и не только для жирных.

Конечно, есть фигуры, которые мы, русские советские люди, просто обязаны ненавидеть и после их смерти: Колчака, Гитлера, генерала Власова, Солженицына… Однако…

Когда 1 мая 1945 года мы на фронте узнали о самоубийстве Гитлера, никто не ликовал. Наши чувства, как мы узнали позже, выразил Сталин: «Доигрался, подлец!».