Владимир Пастухов - Революция и конституция в посткоммунистической России. Государство диктатуры люмпен-пролетариата

Петр I совершил революцию, пытаясь модернизировать Россию с помощью Империи. Революция, навязанная России сверху Петром I, положила начало русскому возрождению — величественному и трагическому одновременно. Петровские реформы остаются главной точкой отсчета современной русской истории. Петр I построил водораздел между архаичной патриархальной Россией и Россией Нового времени. Все последующие революции и контрреволюции в России либо пытались продвинуть Россию вперед подальше от этой черты, либо отбросить ее назад далеко за эту черту. Сегодня Россия столкнулась с самой масштабной за последние триста лет попыткой пересмотреть «петровскую парадигму».

Империя поставила Россию в один ряд с передовыми нациями Европы своего времени, но сделала она это путем закрепощения десятков миллионов русских крестьян, воссоздав в России рабство. Рабство и модерн несовместимы. Бомба, заложенная крепостничеством, взорвалась полвека спустя после его формальной отмены Александром II, то есть через два века после начала петровских преобразований. Империя погибла в начале XX века в огне самой беспощадной и самой кровавой в истории Европы большевистской революции.

Русское возрождение оказалось парадоксальным, его последствия были неоднозначны, оно привело к эмансипации небольшой части европеизированной элиты за счет консервации отсталости огромной неразвитой крестьянской массы, фактически лишенной доступа к благам современной цивилизации. Просвещение «верхов» русского общества длительное время сочеталось в Империи с сознательным насаждением невежества в его «низах». В конечном счете это привело к губительным последствиям как для «верхов», так и для «низов», вызвав к жизни одну из самых кровавых и самых неоднозначных диктатур в истории человечества.

Большевики попытались модернизировать Россию, заменив «плохую» и «неправильную» Империю «правильной» и «хорошей». Большевистская революция была смелой попыткой прыгнуть в модерн через архаику при помощи утопии, закончившейся трагедией. Большевизм — это несостоявшееся Новое время России. Он соединил светлые идеалы раннего христианства с мрачной и низменной социальной практикой варварства, вдохновение — с преступным насилием, поиски правды и справедливости — с торжеством всепоглощающей лжи. Итогом стал мощный технический прогресс в соединении с глубочайшим нравственным регрессом.

Большевизм является русской крестьянской версией европейской модернизации. Он покончил с крестьянским рабством ценой уничтожения русского крестьянства. Он превратил все народы и сословия России в заложников тоталитарного государства-левиафана. Приблизившись, как никогда раньше, к передовым народам Европы технически, Россия откатилась при этом идеологически в азиатчину и глубокое средневековье. Разрыв между достаточно высоким технологическим уровнем развития и архаичной социально-политической организацией общества в конечном счете обусловил крах СССР.

Эпоха «большого террора», унесшая миллионы жизней, стала символом краха большевистской утопии, вскрыв ее человеконенавистническую природу . Сталинским репрессиям нет и не может быть оправдания. Ущерб, нанесенный ими русскому обществу, не компенсируется никакими мнимыми историческими достижениями режима. Все исторически значимое, что было сделано русским и другими народами России в эпоху сталинизма, было сделано не благодаря, а вопреки бездарному и жестокому правлению. Приписывание Сталину заслуг русского и других народов России недопустимо. Мы можем только догадываться, каких высот достигла бы Россия, если бы творческая энергия людей не была стреножена несколькими десятилетиями террора.

«Большой террор» нанес непоправимый урон русскому образованному классу. После него в русской культуре и культуре других народов России осталась зиять огромная до сих пор не зарастающая брешь. Одновременно его жертвами стали миллионы простых людей по всей стране. Он, по сути, сделал неизбежным участие России в европейской войне. Неистребимым наследием эпохи террора до сих пор остается страх человека перед государством и властью, ставший чуть ли не генетическим для нескольких последующих поколений. Этот страх и сегодня сковывает силы русского общества, угнетает человеческое достоинство и заставляет людей мириться со злом и произволом.