Сэм Грин - Кто здесь власть? Граждане, государство и борьба за Россию

Первым массы взволновал неожиданный подарок, преподнесенный российским властям. 19 февраля 2012 года пять участниц протестной панк-группы Pussy Riot , имеющие связи с мировым феминистическим движением и петербургской радикальной арт-группой “Война”, исполнили молебен “Богородица, Путина прогони!” в Елоховском соборе в Бауманском районе на северо-востоке Москвы. Через два дня они повторили представление в храме Христа Спасителя, главном православном соборе страны, находящемся в непосредственной близости от Кремля 18 .

Власти не сразу осознали ценность случившегося, но через неделю было начато расследование и выписаны ордера на арест, хотя участницы молебна были одеты в маски, а их имена не раскрывались общественности. 3 марта, за день до перевыборов Путина, были арестованы три участницы группы – Толоконникова, Алехина и Самуцевич. Следствие и суд оказались неожиданно короткими: слушания завершились к середине августа. Женщины были приговорены к двум годам тюремного заключения. После апелляции и раскаяния приговор Самуцевич был смягчен. Толоконникова и Алехина отсидели свои сроки в отдаленных исправительно-трудовых колониях, как советские диссиденты в прошлом 19 .

Но план властей не сводился к отправке нарушительниц за решетку. Как журналист Андрей Мельников написал в московской “Независимой газете”, “в этой истории важна не столько судьба девушек, а те последствия в отношениях Церкви и общества, которые она вызовет” 20 . Официальные представители Церкви долго молчали, после чего протоиерей Всеволод Чаплин, ультраконсервативный председатель Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества, призвал государство не только наказать Pussy Riot , но и законодательно зафиксировать недопустимость оскорбления чувств верующих.

Начавшаяся дискуссия – о том, что делать с Pussy Riot и с законом, – привлекла внимание прессы и достигла пика в августе 2012 года, когда женщинам огласили приговор, а затем возобновилась в январе 2013 года, когда был предложен законопроект “О защите чувств верующих”, и еще раз летом, когда законопроект поступил на рассмотрение в Госдуму 21 .

Кампания стала не столько прямым выпадом против оппозиции, сколько способом настройки общественного мнения по вопросу, который явно был оппозиции неприятен. Иными словами, религия стала яблоком раздора. 14 мая 2014 года журналист Владимир Легойда, входящий в церковную иерархию, но не имеющий сана, воспользовался своим статусом одного из самых заметных представителей Церкви и написал колонку для “Независимой газеты” – той самой газеты, которую Чаплин годом ранее использовал, чтобы начать кампанию. Легойда написал:

Пословица, напоминающая, что не следует ходить со своим уставом в чужой монастырь, потому, видимо, настолько укоренена в сознании жителей многонациональной России, что отражает архетип россиянина. Ведь и известная история с кощунственной акцией в храме Христа Спасителя вызвала споры лишь относительно суровости наказания, практически никто не симпатизировал непристойным танцам перед алтарем 22 .

Несомненно, дело не ограничивалось судом над тремя панк-активистками – нужно было обеспечить, чтобы как можно больше россиян считали, что своими действиями группа Pussy Riot нанесла оскорбление им лично 23 . Закон о защите чувств верующих стал призывом для консерваторов всех сортов – или, как выразилась либеральная газета “Ведомости”, для всех “квазисиловых групп, состоящих из взрослых мужчин с подростковым сознанием, мечтающих носить фольклорные костюмы и пугать ближних”, – и этот призыв сработал 24 . Народ оставался “взбудораженным” еще долго после того, как был принят закон о защите чувств верующих, а Толоконникова и Алехина отсидели свои сроки и вышли на свободу.

Пожалуй, никто не воплощал дух того периода лучше, чем Дмитрий Цорионов-Энтео, руководитель движения “Божья воля”, известный организацией беспорядков на московских художественных выставках, которые казались ему святотатственными. “Среди либералов есть апостолы антихриста, – сказал Энтео The New Times в 2015 году, после того как его группа разгромила крупную выставку скульптуры, – и я знаю их по именам” 25 . Оппозиционеры прекрасно понимали, что Энтео говорит о них.

Если к принятию закона о защите чувств верующих Путина подтолкнули его противники, то второе яблоко раздора после протестов на Болотной ему подкинул друг, о существовании которого он, возможно, и не подозревал. В 2007 году 33-летний Виталий Милонов вошел в Законодательное собрание Санкт-Петербурга и вскоре сделал себе имя, выступая с консервативных позиций, например, призывая запретить преподавание теории эволюции в школах или создать казачью “полицию нравов” для патрулирования улиц 26 . Большая часть его инициатив не встречала поддержки, но в феврале 2012 года – после нескольких месяцев попыток и всего через неделю после акции Pussy Riot в храме Христа Спасителя – он все же сумел добиться, чтобы Законодательное собрание Санкт-Петербурга приняло закон о штрафах за пропаганду “педофилии и гомосексуализма” 27 .