Джеймс Скотт - Анархия? Нет, но да!

Когда политическая атмосфера благоприятна, методы вроде единого тестирования, анализа выгод и затрат, да даже коэффициента интеллекта выглядят так же солидно, объективно и бесспорно, как показатели артериального давления, температуры тела, уровня холестерина и количества эритроцитов. Эти показатели абсолютно обезличены, а что касаемо их истолкования, то «доктору виднее».

Создается видимость того, что они устраняют из процесса принятия решений прихотливый человеческий фактор. И действительно, по мере того, как эти методики и их глубоко укоренившиеся и откровенно политические предпосылки становятся общепризнанными, они ограничивают простор для чиновничьего злоупотребления. При обвинении в предвзятости чиновник может заявить, и в какой-то степени это будет правдой, что он «всего лишь нажимает на кнопку» принимающей решения аполитичной машины. Таким агрегатам жизненно необходима защита в виде объяснений, почему их обоснованность меньше волнует общество, чем стандартизация, точность и беспристрастность. Даже если индекс научного цитирования не может измерить качество работы ученого, даже если результаты на едином централизованном тесте не измеряют уровень знаний учащихся или не предсказывают их успех в колледже, каждый из этих способов оценивания представляет собой беспристрастный и точный общественный стандарт, прозрачный набор правил и целей.

Когда такие инструменты используются надлежащим образом, они позволяют волшебным образом превратить свирепую борьбу за ограниченные ресурсы, за жизненные перспективы, за выигрыши тендеров на мегапроекты и за статус в технические, аполитичные решения, которые принимают абсолютно нейтральные чиновники. Критерии принятия таких решений очевидны, стандартизированы и заранее известны. Произвол и политическая ангажированность как будто бы исчезают благодаря методикам, которые по сути целиком заполнены предрешенным выбором и политическими предпосылками, на этот раз надёжно замаскированными от взгляда общественности.

Широкое распространение количественных показателей не ограничивается рамками какой-либо одной страны, какой-то одной сферой общественной политики или настоящим временем. Совершенно очевидно, что на их нынешнее воплощение в форме «общества контроля» повлияло возникновение крупных корпораций, чьи акционеры стремятся измерить продуктивность и результаты деятельности, а также неолиберальная политика в сфере общественного управления 1970–1980-х годов, примерами которой являются Тэтчер и Рейган с их акцентом на «получение достойного качества за свои деньги», с заимствованием методов управления из частного сектора и стремлением установить рейтинговую и балльную систему оценки школ, больниц, отделений полиции, отделов пожарной охраны и т. д. Как ни парадоксально, более глубинная причина этого состоит в демократизации и спросе на политический контроль административных решений.

Соединенные Штаты, по-видимому, резко отличаются от других стран своим отношением к контролю и количественным показателям. Ни одна другая страна не восприняла количественные способы оценки в образовании, военном деле, общественно значимых проектах и в вопросах оплаты труда руководителей с таким же энтузиазмом, как это сделали в США. Наперекор их представлению о самих себе как о нации суровых индивидуалистов, американцы — один из самых законопослушных народов и постоянно находятся под наблюдением.

Самый крупный изъян всех этих административных технологий в том, что во имя равенства и демократии они служат огромной «аполитичной машине», которая выводит из сферы общественных отношений многие вопросы, подлежащие общественному обсуждению, и вверяет их в руки технических и административных комитетов. Они препятствуют потенциально важным и полезным дискуссиям на социально-политические темы — о значении разума, об избрании элит, о ценности равенства и разнообразия, а также о цели экономического роста и развития. В общем, эти технологии — средство, с помощью которого технические и административные элиты пытаются убедить скептически настроенную общественность (исключив при этом ее из обсуждения) в том, что они не дают никому преимуществ, не чинят произвол, а только лишь непредвзято выполняют прозрачные технические расчеты.

Сегодня эти технологии являются отличительной особенностью неолиберального политического режима, при котором технологии неоклассической экономики заменили остальные способы мышления во имя научного расчета и объективности [40]. Я думаю, вы поймете, о чём я говорю, когда услышите, как кто-нибудь говорит: «Я много инвестировал в него/неё», или упомянет социальный или человеческий «капитал», или, наконец, скажет об «упущенной выгоде» в отношениях с людьми.