Джеймс Скотт - Анархия? Нет, но да!

Ошибки, совершаемые революционным движением трудящихся, неизмеримо плодотворнее и ценнее, чем непогрешимость любой партии. Роза Люксембург

Когда люди полагаются на количественное измерение заслуг и объективные системы контроля качества, нет ничего хуже, чем замена жизненно важных и нуждающихся в обсуждении вопросов мнениями индифферентных экспертов. Именно этот сомнительный поиск жизненно важных решений, от которых зависит жизнь миллионов людей и общин, за рамки политики приводит к тому, что общественные отношения лишаются того, что априори к ним относится. Если и существует убеждение, разделяемое как анархистскими мыслителями, так и истинными либералами, которые суть не демагоги, то это вера в способность граждан учиться и развиваться благодаря участию в общественной жизни. Мы уже задавались вопросом, как человека воспитывает работа в офисе или на заводе, теперь настало время спросить, как именно политический процесс может расширить знания и способности гражданина.

В этом отношении убежденность анархистов в способности обычных людей обучаться посредством участия в общественной жизни на основе взаимности и без иерархии намного превосходит замкнутый круг демократического дискурса. Мы видим это стремление к отрицанию политики использования индекса научного цитирования, единого тестирования и повсеместно распространенного ныне анализа преимуществ и затрат.

Индекс научного цитирования является антиполитическим, потому что он подменяет псевдонаучными вычислениями здоровое обсуждение качества. Настоящая политика в какой-либо дисциплине, по крайней мере, заслуживающей внимания, — это диалог о ценностях и знаниях. Я не питаю иллюзий по поводу того, насколько качествен обычно этот диалог. Влияют ли на него частные интересы и стремление к самоутверждению? Несомненно. Они есть везде. Однако эту дискуссию о качестве, как бы несовершенна она ни была, заменить просто нечем. Она определяет характер дисциплины, проявляющийся в обзорах, во время практических занятий, в круглых столах, дебатах о программах обучения, в найме на работу преподавателей и их продвижении по службе. Любая попытка ограничить эту дискуссию, например, через балканизацию дисциплины, т. е. её разбиение на полуавтономные подразделы, через следование строгим количественным стандартам или тщательно продуманным системам оценки приводит лишь к замораживанию текущего положения дел.

Система централизованного тестирования на протяжении последнего полувека как открывала, так и закрывала перспективы для миллионов студентов. Она позволила сформировать новые элиты. Неудивительно, что теперь они взирают на систему, позволившую им взобраться наверх, с благосклонностью. Она открыта, прозрачна и беспристрастна лишь в той степени, в которой элиты и их присные считают ее справедливым способом оценить тех, кто достоин продвижения. Она в большей степени, чем богатство или происхождение, позволяет победителям этого соревнования ощущать, что они честно заслужили свой успех, хотя корреляция между баллами на тестировании и социоэкономическим статусом достаточно красноречиво демонстрирует по-настоящему беспристрастному наблюдателю, что этот тест не является дверью, открытой для всех. В сущности, единое централизованное тестирование позволило сформироваться элите, которая выбрана более беспристрастно, нежели её предшественники, и поэтому является более легитимной, а значит, и более склонной к защите и укреплению института, благодаря которому они стали лидерами.

В то же время в политической жизни мы многое теряем. Влияние централизованного тестирования убеждает многих белых представителей среднего класса в том, что созидательная деятельность состоит в суровом выборе между объективными достоинствами, с одной стороны, и личными предпочтениями с другой.

Нам не хватает общественного обсуждения путей распределения возможностей, которые дает образование, в обществе демократии и равенства. Нам недостает дискуссии о том, какие качества мы хотели бы видеть в наших лидерах, в том числе в школах, потому что образовательные программы лишь отражают узкую перспективу, сформированную единым государственным экзаменом.

То, каким образом спорные утверждения проникают в саму структуру большинства оценок качества и количественных индексов, может проиллюстрировать пример из другой сферы социальной политики. Анализ выгод и затрат, который впервые применили инженеры французской Школы мостов и дорог, теперь вовсю используется всевозможными агентствами по развитию, структурами, занимающимися планированием, инженерным корпусом армии Соединенных Штатов и Всемирным Банком практически во всех их проектах, и является ярким подтверждением всего вышесказанного.