Гаэтано Моска - Теорика правительств и парламентарное правление

Эти заслуги и качества не всегда являются одними и теми же во все времена и во всех странах или, скажем лучше, критерии формирования или допуска в политический класс, различны. И эта вариативность настолько важна, что мы полагаем, что она может составить второй критерий. С его помощью можно, если не классифицировать, то по крайней мере изучать правительства и находить в них наиболее важные характеристики и существенные черты. Но сначала посмотрим, каковы эти различные качества, которые по очереди определяют допуск в политический класс.

В первые периоды социального сцепления, политический класс составлялся благодаря объединению вождей. Руководители народа в варварском и диком состоянии были самыми сильными и храбрыми, так что военная доблесть стала критерием вхождения в господствующий класс. Постепенно по мере увеличения цивилизованности общества, формирования обычаев и традиций, развития интеллектуальной культуры и богатства, появляются другие средства, с помощью которых немногие могут предписывать многим, этот критерий становится менее исключительным и, в конце концов, его важность становится относительно малой.

В связи с этим следует отметить:

• что военная доблесть является одним из видов персональных заслуг, которая становится отдельным критерием, если приобретает особую политическую важность. Добавим, что военную доблесть ни в какую эпоху не следует смешивать с грубой силой. Даже в эпоху дикости люди не склонялись слишком перед превосходством материальной силы. Другое дело сила разума, решимость, энергия – качества, в любое время и в любом месте составляющие подлинное расположение к приказу, вызывающие уважение и стремление подчиниться;

• что даже в мало цивилизованном обществе военная доблесть не может быть исключительным критерием допуска в политический класс. Трудно найти эпоху более грубую, жестокую и воинственную, через которую прошла Европа в средневековье. Но наряду с классом феодальных синьоров, рекрутированного на основе военной доблести, мы находим политически очень мощный класс церковников, вход в который был открыт всем и высокие моральные и интеллектуальные качества вели к первым ступеням иерархии. Равным образом во всех цивилизациях Древнего Востока, если политически важным классом был всегда класс или каста воинов, возможно ещё более важным оставался класс жрецов;

• что в периоды самой жестокой анархии и варварства единственным средством приобретения и удержания богатства была шпага, более богатым был и более сильным, обладание богатством было следствием военной доблести. Но в последующую эпоху, когда установилась определённая социальная организация, человеческие общества обыкновенно вступали в тот период, применительно к которому трудно сказать богатство ли вело к первым ступеням военной иерархии или военная доблесть – к богатству и власти, и в каком случае, и в каком соотношении эти факторы перемешивались. Заметим, например, как в эпоху греко-римской античности высшие классы благодаря своему богатству в то же самое время снаряжали наиболее важные подразделения армии и имели большое влияние в государстве.

• что в средние века только богатые или вообще те, кто уже принадлежал по рождению к высшему классу, могли иметь возможность приобрести физические и интеллектуальные данные и запастись материальными средствами, чтобы пойти в кавалерию, род войск престижный, и аристократический. Кавалерист приравнивался к дворянину, а кавалерия означала благородство, знатность, высокую мораль и интеллект, как этого требовали времена. То же самое необходимо сказать и о самураях, военной аристократии в Японии, рекрутировавшихся из тех классов, которые считались в стране высшими. Завершая эту тему, отметим, что и сейчас еще остаётся фактом, что культура, необходимая для достижения высших военных степеней, приобретается значительно легче богатыми, чем бедными. Фактически, офицерский корпус во всех европейских армиях формируется в среднем из представителей высшего класса по сравнению с солдатским составом;

• что, наконец, с прогрессом экономическим и интеллектуальным военный элемент вообще теряет политическое значение. Хотя случаются, даже в наиболее развитых цивилизациях, критические моменты анархии, угрожающие социальным распадом. В этих случаях военная организация мгновенно вновь обретает важнейшее значение, как единственная сила, способная остановить движение к краху. На сей счёт существует немало примеров недавнего прошлого, чтобы не слишком настаивать на противоположном. То, что обычно называют цезаризмом, прекрасно соответствует данному феномену. Полагаем абсолютно невозможным, чтобы в обществе столь цивилизованном и богатом, каким является общество современное, указанный фактор стал правилом, а не остался исключением; он возможен как некий поворот в те трудные времена, но никогда не превратится в обыкновение.