Александр Носович - Почему Беларусь не Прибалтика

Поэтому, несмотря на отдельные попытки создания альтернативной истории, в целом шляхетское движение против Российской империи не воспринимается как борьба за независимость Беларуси и Прибалтики.

Литовский, белорусский и частично также латышский национализм XIX века были проектами преодоления польского влияния, которое не только означало социальное доминирование поляков, но и грозило ассимиляцией белорусам, литовцам и латгальцам.

Автор Конституции 3 мая, лидер борьбы за сохранение Речи Посполитой и предводитель Варшавского восстания 1794 года Тадеуш Костюшко (полонолитвин, уроженец Брестской области) писал о русинах Великого княжества Литовского: «Приучать их надо к польскому языку, пусть по-польски все их службы будут. Со временем дух польский в них войдёт. За врага будем потом считать того, кто бы не знал языка народного. Начнёт ненавидеть москаля, пруссака и австрияка так, как француз ненавидит англичанина».

Процитируем польского историка Януша Тазбира об антирусинской позиции Костюшко: «В мае 1789 года писал он в письме своему соседу (и послу трокскому на Четырёхлетний сейм) Михаилу Залевскому, что усмирение (пацификация) русинов невозможна без успокоения их фанатизма, то же можно осуществить „верным и наймягчайшим способом“, а именно „объединяя их праздники все с нашими, пусть один будет календарь, постараться чтобы попы могли служить литургии по-польски“» [6] Janusz Tazbir. Kultura szlachecka w Polsce. Rozkwit – upadek – relikty. Poznan, 1998. С. 156 .

«Кто меня называет белорусом – пусть это будет на его совести», – писал в начале ХХ века минский коммерсант, депутат Государственной думы Российской империи Эдвард Войнилович, считавший себя, разумеется, поляком. Белорусские националисты делают своим кумиром и считают национальным героем Кастуся Калиновского – одного из лидеров восстания 1863 года, говорившего белорусским крестьянам: «Помните, вы на польской земле живёте и польский хлеб едите».

Но если в Минске такое поведение свойственно полусумасшедшим маргиналам, то в соседнем Вильнюсе ассоциированием себя с поляками при ненависти к ним же занимаются системные политические силы.

Яркий пример: литовские консерваторы – партия «Союз Отечества – христианские демократы Литвы» (носители литовского этнического национализма) в конце 2016 года для улучшения сложных отношений Вильнюса с Варшавой создали в литовском Сейме «Группу 3 мая», названную так в честь Конституции 3 мая 1791 года, которая юридически упраздняла Великое княжество Литовское и закрепляла за Литвой статус польской провинции.

Попытка «примазаться» к польскому национальному движению и даже к классикам польской литературы националистов Беларуси и Прибалтики, мировоззрение которых было сформировано антипольскими настроениями, изумляет особенно. Это свидетельство их исключительной неполноценности, которую они в глубине души признают: за дефицитом собственных достижений и своих выдающихся представителей приписывать себе достижения и представителей собственных врагов.

В разных странах мира к национализму могут относиться по-разному, потому что под ним иногда понимаются совершенно разные вещи. В Великобритании или во Франции национализм – это синоним патриотизма: созданная под влиянием Великой французской революции гражданская религия, призванная объединять общество на основе любви к Родине и осознании общей для всех граждан судьбы. Поэтому в странах Западной Европы национализм – преимущественно позитивное понятие: кого может возмущать любовь к Родине?

Иное дело – восточноевропейский национализм. Для всех титульных наций нынешних стран Восточной и Юго-Восточной Европы он возник и развивался примерно по одной схеме. Сначала (первая треть XIX века) формировалась национальная интеллигенция народов, находившихся в составе Австрийской, Российской или Османской империй, – представители коренных местных жителей, получившие образование и освоившие интеллектуальные городские профессии.

В следующем поколении из среды национальной интеллигенции выходили так называемые «будители» народного духа, создававшие на основе сельских диалектов своих предков литературный язык. Потом этот язык получал распространение через периодику, литературно обработанный и впервые напечатанный фольклор и труды национальных историков о былом великом прошлом своего народа (если такового прошлого не было, его придумывали). Ещё через поколение происходила политическая самоорганизация на основе ощущения общей национальной принадлежности и начиналась борьба за создание национального государства.