Александр Носович - Почему Беларусь не Прибалтика

На территории Беларуси и Прибалтики богатейшим шляхетским родом были Радзивиллы, бывшие фактическими правителями Великого княжества Литовского. В XVI веке князья Радзивиллы пытались бороться против объединения с Польшей и даже пытались утвердить в ВКЛ кальвинизм, но затем стали неотъемлемой частью политической системы Речи Посполитой, конкурируя с Чарторыйскими и другими крупнейшими аристократическими фамилиями в борьбе за звание теневых правителей Польши.

В Новое время происходит включение Речи Посполитой в экономическую систему Западной Европы: у Франции и других европейских стран растут потребности в продовольствии, и Польша во всё возрастающих количествах начинает поставлять им сельскохозяйственное сырье. Поэтому в Речи Посполитой развивается крепостное право и на восточных кресах идёт процесс закабаления шляхтой крестьянства (хлопов). В случае русинов социальное угнетение поляками дополняется культурным: насильственным обращением в католическую и униатскую веры.

Ответной реакцией был уход в казаки и казаческие восстания, центром которых была нынешняя Восточная Украина, но которые затрагивали и Беларусь. А также всё возрастающее тяготение восточнославянского населения к России.

Поэтому, когда Речь Посполитая деградировала до состояния полной анархии и неуправляемости, раздел страны между немецкими странами и Россией был воспринят русинами Великого княжества Литовского как воссоединение русского народа и шанс на избавление от польского гнёта.

Этим надеждам суждено было сбыться лишь отчасти. Российская империя пыталась добыть лояльность шляхты и интегрировать её в российское дворянство, поэтому, несмотря на смену юрисдикции, на территории Беларуси и Прибалтики сохранялось польское социальное и культурное господство. В Литве, западных областях Украины и Беларуси отдельные шляхетские привилегии сохранялись до 1921 года.

Поэтому крупные восстания, сотрясавшие земли бывшей Речи Посполитой в XIX веке, были восстаниями шляхты, к которым не присоединялось коренное население – литовцы, латгальцы и белорусы (слово «белорусы» к тому времени уже вошло в употребление и было широко распространено). Более того, восставшие шляхтичи занимались террором против православных белорусских крестьян, не поддержавших бунт против Санкт-Петербурга.

В силу этого затруднительно назвать польские восстания 1830 и 1863 года борьбой за свободу жителей Литвы, Украины и Беларуси, хотя восстававшие и обещали восточным кресам широкую автономию в память о ВКЛ. Однако такие попытки сегодня предпринимаются – альтернативная история Беларуси от адептов литвинства вносит шляхетские восстания против Российской империи в летопись борьбы за освобождение белорусов от русского диктата. Разговор доходит до отрицания польской идентичности тех лидеров движения за возрождение Речи Посполитой, которые жили на территории будущих Беларуси или Литвы.

Самый яркий пример – основатель польского литературного языка Адам Мицкевич, выросший в Новогрудке (Гродненская область Беларуси) и учившийся в Вильнюсе. На этом основании, на основании строчки: «Літва! Ты, як здароўе ў нас, мая Айчына» польского классика в Литве неформально считают великим литовским, а в Беларуси – великим белорусским поэтом.

Адам Мицкевич действительно считал своей родиной Литву и называл себя литвином, подразумевая при этом, что Литва – это географический регион, входящий в состав Польши, а он, литвин, его житель. По национальности великий польский поэт, естественно, считал себя поляком: думал, говорил и писал по-польски, мечтал о возрождении польского государства.

Если говорить об идентичности, исходя из привязки к малой родине, то Адам Мицкевич был полонолитвином: жителем бывшего Великого княжества Литовского, мечтавшим о возрождении Польши, в которой Беларусь и Литва были бы частью польского государства. Другими выдающимися полонолитвинами были композиторы Михаил Огинский и Станислав Монюшко, художник и композитор Наполеон Орда, всемирно известный исторический романист Генрик Сенкевич.

Их имена увековечены в современных Беларуси и Литве, однако польские классики считаются всё же поляками. Отказ считать поляками главных национал-романтиков и борцов за национальное возрождение Польши – слишком экстравагантное решение, к которому склонны лишь наиболее маргинальные представители белорусской националистической субкультуры.