Александр Ильин - Геннадий Зюганов - «Правда» о вожде

Многие партии, в том числе КПРФ, не удовлетворенные черепашьей скоростью самопроизводства вождей, открыли при Госдуме цеха непрерывной разливки молодых лидеров. След этих питомцев горячих цехов теряется в дымке, как когда-то, в советские времена, терялись в глухих московских и ленинградских переулках новые, с иголочки, инженеры, врачи, учителя, назначенные к отъезду в места поближе к Сахалину или даже Салехарду.

Геннадию Андреевичу тут особо нервничать не пришлось. Во-первых, что-что, а кадры, которые, по сталинскому лозунгу, решают все, в упавшей к нему в руки партии — давно уже выводить научились. Да так научились, что всем на пьедестале мест не хватило: приходилось годами в резерве высиживать местечко для себя. Геннадию Зюганову повезло… Но взглянем в историю вождизма в левом движении. А она поучительна.

Не беру отколовшихся плехановских друзей и товарищей его трудов. И Аксельрод, и Дан, и Засулич, и прочие просто малопочтенные марксисты из “Группы освобождения труда” сошли с дистанции, оторвавшись от России и заблудившись между двух вождей — Плеханова и Ленина. Блуждал где-то еще и Троцкий. И вожди германской социал-демократической партии, скоро доказавшие, что без Маркса и Энгельса им прорыв в революцию не обеспечить. Они легко уступили дорогу Каутскому, Бебелю, Либкнехту, Розе Люксембург, а затем и настоящему вождю Эрнсту Тельману. Но там, в Германии, на западе темной коричневой тучей нависал Гитлер — с подручными Мосли и Муссолини, которым надо было противостоять.

В России и перед Октябрьской революцией и после, “вождь” было званием общепризнанным, официальным титулом. В отрыве от всех конкурентов шли, разумеется, Ленин и Троцкий. Сталину удалось вырваться вперед только со смертью Ленина — рядом удачных маневров.

Во-первых, Сталин сделался едва ли не самым информированным лицом, знавшим все о малейших намерениях больного Ильича.

В отличие от особо информированных источников я не читал в подлиннике просьбу Ленина о доставлении ему яда, кажется, пересказанную через Сталина. Допускаю, что такая просьба отчаявшегося в смертельной болезни человека могла быть. Нетрудно догадаться, что это ставило его в особое положение, даже по отношению к Крупской, жене и душеприказчице.

Генсек Коба, тогда еще просто руководитель секретариата партии, завязал особые отношения с личным секретарем Ленина Лидией Фотиевой, которая печатала многие из последних записок Ильича в единственном экземпляре — только для адресата. Сталин, как куратор всей партийной переписки, нередко знакомился с их содержанием раньше всех.

Известное письмо к XIII съезду, которое как теперь тоже хорошо известно, оглашено было по секциям на этом съезде, руководству же партии стало известно буквально в первые дни или недели после его надиктовки. Первым — Сталину. А уж решение, когда знакомить с ним делегатов съезда, принимало узкое руководство в широком составе.

В широкую партийную массу его пустил только Хрущев, более тридцати лет спустя.

Ничего удивительного: бывает, тайная переписка становится гласной лишь через век.

Может быть, если бы это “Письмо к съезду” еще ждало своего часа в темных архивах, многие исторические события пошли по другому сценарию.

Когда руководство Политбюро и Оргбюро не хотели “тиснуть” в “Правде” одно из писем “Политического завещания” В.И. Ленина, один из “мудрейших” предложил напечатать письмо, но только в одном-единственном экземпляре. Этот экземпляр “Правды” и послать Владимиру Ильичу!? Фокус не состоялся.

Итак, о сталинских маневрах. Возможно, все складывалось и помимо него, но уж слишком все удачно складывалось.

Несмотря на явное ухудшение здоровья Ленина, Троцкий по совету врачей решил укрепить и свое. За годы эмиграции, разного рода передряг накопилось немало недугов. Лев Давидович по совету врачей поехал на юг — там пустовало несметное число барских имений. Ведомство Троцкого успело даже издать целый альбом — на плохонькой бумаге, с серенькими фотографиями. Остальные вожди в это время усердно вращались вокруг Горок Ленинских, стремясь засветиться на фотоснимках с вождем настоящим.

Когда Ленин умер, Троцкому, конечно, послали телеграмму, но Л.Д. на похороны опоздал. То ли плохо сработал телеграф, то ли удачно сработало что-то другое.

Чаще всего приписывают это “другое” Сталину, который явно не был заинтересован делить первое после вождя место с эффектным соперником. Но, думаю, в этом лишь часть правды.