А. Уткин - Правда об Ираке или Битва в Месопотамии

4. В выступлении президента ни слова не сказано даже о теоретической возможности развития ситуации, которая в конечном итоге привела бы к политическому решению. Поиск политического решения потребовал бы серьезного диалога – причем диалога с реальными политическими лидерами Ирака, за которыми стоят как политические, так и физические силы – относительно принятия американцами и иракцами совместного решения о сроках окончательного вывода американских войск. Судя по результатам социологических исследований, большинство населения Ирака хотело бы выхода американцев из страны в течение какого-то как можно более короткого срока. Если бы имелась конкретная дата этого события, установленная обеими сторонами, то тогда и вовлечение соседних стран в серьезную дискуссию на тему региональной безопасности и стабильности было бы уже гораздо более легкой задачей. Отказ США от возможности переговоров с Ираном и Сирией – это политика самоостракизма, хотя она довольно логично вписывается в общую политическую картину правительства, пытающегося заниматься придумыванием лозунгов вместо того, чтобы заниматься выработкой стратегий. 5. В выступлении президента отражается глубокое непонимание им реалий нашей эпохи. В Ираке Америка действует так, будто Ирак – ее колония. Эра колониализма прошла. Вести колониальную войну в постколониальную эпоху – самоубийство. Это и есть самый главный, убийственный, провал политики Буша.

Мантра «неоконов»: величайшей опасностью для Америки является создание одним из rogue states («агрессивных государств») ядерного оружия, которым оно может снабдить диверсионные группы, направляемые в Соединенные Штаты. Они открыто провозгласили первенство США в международных делах, снижение роли международных организаций, предваряющие удары по потенциальным про тивникам (способным создать оружие массового поражения), недоверие даже к старым союзникам, давление на «ось зла» (Иран, Сирия, Северная Корея). В сентябре 2001 г., когда страна озиралась в поисках утраченного равновесия, «неоконы» вышли на национальную арену и предложили президенту серию активных действий, отвечавших тогдашнему паническому сознанию страны. Как пишет один из их лидеров Макс Бут, «после самой крупной в истории США террористической атаки президент Буш-мл. пришел к выводу, что администрация не может более позволить себе „скромной“ внешней политики». Войны в Афганистане и Ираке окончательно вывели «неоконов» из идеологических пещер в самые главные кабинеты. Особое их ликование вызвала принятая администрацией Буша в 2002 г. «Стратегия национальной безопасности», предполагающая наносить «предваряющие удары» в случае восприятия политики государства икс угрожающей.

Администрация Буша считает доблестью пренебрежение мнением специалистов, игнорирование истории; она полагала, что Ирак будет трансформирован без чрезвычайных американских усилий. Мнение людей, чье суждение учитывалось, отражало видение мира очень узкой группы политологов – и эти политологи часто были просто невежественными в отношении ближневосточного региона. Без малейшей критичности на веру было взято мнение группы политических противников Саддама Хусейна, тех эмигрантов, которые утверждали, не моргнув глазом, что освобожденный народ Ирака с великой радостью встретит освободителей от Саддама и будет воодушевленно сотрудничать с оккупационными американскими военными властями. «Неоконы» и демократические империалисты имели немало идеологов. Вначале их было немало. Так Джордж Пакер писал в своего рода эйфории: «Я хочу, чтобы иракцы вышли из тюрьмы; я хочу, чтобы диктатор-убийца лишился своей власти до того, как он сможет убивать снова; я хотел увидеть создание открытого общества, закрепляющего свои корни в арабском мире» [256]. Либеральный сторонник войны лишь постепенно превращается в хроникера американских разочарований.