Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 2004-05гг. (v1.1)

Проблема, однако, слегка проясняется, если вспомнить, что все это уже имело место в другом мире, на Западе. В конце 1980-х и всю первую половину 1990-х портреты Че исчезли там и с улиц, и из квартир. В Европе, в Северной и даже в Латинской Америке преобладали тишь и благодать, эйфория «конца истории» и т. д. А нечто новое - отнюдь не хочу сказать, что у нас уже происходит то же самое - началось именно с возращения (1997-1999) портретов «особого человека», погибшего тридцать лет назад.

Это как показания термометра. Сами по себе они ничего не меняют, но показывают некое состояние организма. В данном случае определенный уровень критической неудовлетворенности организма Запада.

У нас все началось в 2002-2003 годах скорее всего как имитация западного (не латиноамериканского - восстание бедноты) процесса в молодежной среде. Немолодежная среда (имею в виду интеллигенцию) в массе своей настолько политически невежественна, что реально происходящее на Западе ей, во-первых, неизвестно, а во-вторых, безразлично. «Что нам Запад-то?» - скажет и высоколобый либерал, и отечественный почвенник. Но вот с молодежью дело обстоит не так. Отчасти потому, что молодежь более чувствительна к новейшим веяниям, отчасти потому, что на сцене появилась новая молодежь, которая чувствует себя иначе, нежели предшествующее поколение.

Говорят, что молодежь всегда левее большинства. Но Россия 1990-х продемонстрировала миру исключительный феномен: наша молодежь оказалась надолго и намного правее старшего поколения. Через несколько лет после «бархатных» революций в Центральной Европе 1990-х молодежь снова стала оппозиционной, поскольку, с ее точки зрения, все опять досталось «старикам» - вчерашним коммунистам, ставшим либеральной властью, крупными собственниками и т. д. А в России в образовавшийся вакуум рванулось не столько старшее поколение, а именно не связанная ни инерцией, ни ностальгией, ни моралью (какой?) молодежь. Посмотрите на возраст нынешних министров, директоров, олигархов. И то поколение молодежи не могло не быть правым, поскольку получило свое: от проституток, ресторанов и заграничных поездок до заводов и позиций во власти. И все это - при полном отсутствии контроля, не считая «крыш» своего же, тоже молодежного, криминального сектора.

Так образовалось некое подобие потерянного - для левых, для солидарности и социальной ответственности - поколения. Но те, кто приходит во взрослую жизнь сейчас, приходят уже в другую Россию. Все уже захвачено, по первому, по второму и по третьему разу поделено. Правда, дольше других жила еще одна иллюзия: что сам режим - ненадолго, что он переходный, и скоро воцарится настоящий порядок - меритократический, демократический, моральный, о котором мечталось в 1980-х.

Эта надежда в последние годы тоже ушла. Все уже захвачено, фундамент нового здания укреплен, крыша над головой - непробиваемая. Поиски выхода из такой ситуации идут в разных направлениях. Правый, национал-ксенофобский вариант: мы не получили своего потому, что «захватившее все» поколение было еврейским, кавказским и т. д., а вот мы-то имеем кровное право на все это! И вариант левый и при том интернационалистический, потому что эти ребята действительно присматриваются к тому, что происходит на наиновейшем Западе, теряя привычный комплекс «России как центра мира» в обоих его обличиях - и архаично-православном, и мессианско-либеральном. Раньше многие ощущали Россию началом всех начал - не по религии, не по силе, не как «волну будущего», а потому, что нас больше всех унижали, и мы первые выстрадали истинное представление о том, что такое хорошо и что такое плохо, до которого Западу, отравленному деньгами (красными? общечеловеками? развратом?), еще много лет ползти. Как минимум у части молодежи эта невежественная самоуверенность начинает исчезать.

Все мои коллеги, преподающие в вузах, подтверждают, что молодежь тянется к новой правде, к «новой старой правде», просят рассказать о марксизме, о том, что происходит с левыми движениями и поисками в других странах. Это после того, как 10 лет подряд молодежь абсолютно не интересовались происходящим в мире. Что ей мир? Но сейчас эта новая, изолировавшая нас от Запада стена поддается, границы идеологий становятся более зыбкими. И я не уверен, что это брожение охватывает лишь статистически незначительное меньшинство.

Тем более что существуют, выжили некоторые традиционные левые группы. Но если новое движение выльется в традиционные же формы левых кружков с бесконечными дискуссиями между четырьмя группами троцкистов (троцкистов можно заменить на ленинистов, сталинистов и т. д.) о том, кто и когда был более прав и прочее - то есть до тех пор, пока лица ищущих будут по-прежнему устойчиво повернуты назад, в XIX - XX века (не только к Сталину), - никакое политическое и историческое будущее ему не светит.