Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 2004-05гг. (v1.1)

Центров концентрации капиталов не так много: это Западная Европа (зона евро), и зона доллара (это США), и юго-восточная и восточная зона Азии. Понятно, что в нашем случае начинается массовый вывоз средств из страны. Кстати говоря, наш замечательный Стабилизационный фонд, который, казалось бы, противоречит этому тезису, на самом деле его подтверждает. Куча денег вот лежит вроде бы в России, ну, на российских счетах, вроде бы принадлежит нам. Но всё не так просто, потому что Стабилизационный фонд изъят из российской экономики, а с другой стороны он же, сосредоточен в долларах, в евро и, не последнее обстоятельство, в казначейских обязательствах Соединенных Штатов. То есть, иными словами, как раз обслуживает этот процесс международного накопления, о котором я только что говорил. Вот сколько денег мы вроде как накопили! Ничего подобного. Мы накопили таким образом, чтобы обслуживать чужое, или глобальное накопление, а не свое собственное. В этом контексте приватизация, причем именно приватизация грабительская, становиться совершенно естественным элементом, частью общего процесса перераспределения и вымывания средств из страны. Причем это вымывание связано с тем, что принято «неверное решение», а с тем, что как раз приняты решения адекватные той системе, в которую мы встроились, по тем правилам, по которым мы встроились. Но другое дело, что внутренние механизмы, описанные Делягиным, здесь тоже работают великолепно. Иными словами проблема в самой открытой экономике и в том, как Россия в нее встроилась, по-своему успешно. Посмотрите на все эти замечательные отели, на замечательных богатых людей вокруг нас. Другое дело, что этот успех не для всех, он для 10 максимум 13 % населения. Кстати говоря, если рассуждать про тех же силовых олигархов, о которых говорил Делягин, то только на первый взгляд кажется, будто это специфический российский феномен. Нет, ничего специфического тут нет. Такое сочетание феодализма и капитализма возникает всегда на периферии капиталистической системы. Есть необходимость сверхусилий для того, чтобы удерживать контроль над беднеющим и зачастую дичающим населением, потому роль силовиков и будет неуклонно возрастать в этой модели.

На самом деле примеров много, это те же самые махараджи в колониальной Индии, это, в конце концов, всевозможные каудильо и касики в Латинской Америке, так что у нас параллелей куча. На самом деле не так важно, что было, да, и как все это получилось, сейчас важно, что будет.

Посмотрим, какое общество у нас получилось. Во-первых, все наши элиты, вместе со всеми средними классами, как ни трактовать это понятие, это 15, в лучшем случае 20% населения. И никаких перспектив для того, чтобы это соотношение изменилось - нет. Оно носит системный характер. Если оно переменится, рухнет вся экономическая модель. Точнее, наоборот, единственная возможность изменить это соотношение - разрушить нынешнюю экономическую модель в целом. Тогда мы получим другое общество, но это уже тема за пределами данной дискуссии.

Кстати, у нас «средний класс» весьма своеобразный. К нему относятся люди с зарплатой от 300, 500, 600 долларов в месяц. Это не слишком большие доходы, особенно в стране с немного холодным климатом. Зарплаты же нигерийские! Но при этом уровень жизни у нас не нигерийский. У нас обеспеченность населения социальными благами не нигерийская, у нас общество по уровню образования, по уровню обеспеченности квалифицированными кадрами, по структуре урбанизации, по обеспечению медицинскими услугами, даже по обеспечению жильем почти такое же, как в Финляндии или в Швеции, при экономике как в Нигерии, например. Во всяком случае, мы ближе к Финляндии по этим показателям, чем к Нигерии или к Алжиру. Вот в чем наш парадокс. С одной стороны, это знак того, что все будет плохо, с другой стороны, знак того, что все так будет не долго. Экономика и общество друг другу не соответствуют принципиально. В долгосрочной перспективе, если никаких радикальных преобразований не произойдет, естественно, экономика возобладает. А это значит, мы опустимся ещё ниже. Нигерийская экономика с обществом шведского, скандинавского, все еще квази-социалистического типа - не маловажное обстоятельство, почему я выбрал для примера именно Швецию - то есть с определенной степенью социальных гарантий, которые все еще доживают каким-то чудом. Это общество находиться либо на грани окончательной «терминальной» катастрофы, то есть когда оно просто исчезнет, потому что у нее нет экономического базиса, либо оно преобразит свой экономический базис, в какой-то отчаянной последней конвульсии. Но, на мой взгляд, произойти это может только через очень серьезное потрясение. То есть что может быть сделано, придумать легко. Дело не в теории. Проблема не в том, что делать, а «кем» делать? Какой политической силой?