Борис Кагарлицкий - Сборник статей и интервью 2004-05гг. (v1.1)

Теперь о том, что происходило, как бы с внешней точки зрения. То есть еще раз не говорю в России, да, мы имели дело с некими внутренними интересами бюрократии, которая сама породила кризис советской системы, но сама же парадоксальным образом, организовала выход из этого кризиса. То есть, бюрократия сама организовала выход страны из кризиса, через те преобразования или, как она это называла, реформы, которые были направлены на конвертацию власти в собственность. Об этом, повторяю, Делягин хорошо и подробно рассказал. Но был внешний фактор, который впоследствии получил название глобализации. Ну, на самом деле это спекулятивный термин, с которым очень весело играть, но его нужно расшифровывать. Дело в том, что Россия интегрировалась в мировую экономическую систему в качестве периферийной страны. Опять же, чтобы не тратить время обращаю внимание на работы Иммануэля Валлерстайна, Самира Амина и других социологов и экономистов, которые исследуют феномен капиталистической миросистемы, как системы иерархической построенной по принципу центр - периферия, и в эту систему, в это глобальное разделение труда Россия интегрировалась как экономика периферийного типа.

Причем, обратите внимание на одно очень важное обстоятельство. Что предлагала, и могла предложить Россия при интеграции в глобальное разделение труда в рамках современного нелиберального капитализма? Когда нас сравнивают с Китаем или с Польшей, то забывают очень важное обстоятельство, они предлагали мировой экономике совершенно другие ресурсы, которые были востребованы. Китай, например, предложил дешевую дисциплинированную рабочую силу, которую, кстати говоря, дисциплинировали и контролировали те же коммунисты, пока не решившие превратиться в капиталистов в открытую. Мы сейчас видим, наверное, следующий этап. Потому, скажем, дешевая дисциплинированная рабочая сила для производства целого ряда категорий товаров востребованных мировым рынком именно по низким ценам для массового потребления, это то, с чем Китай вышел на мировой рынок. И здесь было счастливое совпадение интересов китайской бюрократии, которая хотела модернизировать страну, международного спроса и интересов западных инвесторов, которые хотели вкладывать деньги именно в подобного рода производства, именно с подобного рода организацией труда. Кстати говоря, ни профсоюзов вам, ни забастовок, диктатурой все замечательные условия для капиталистов, которые были обеспечены именно благодаря сохранению коммунистического режима. Говоря о Польше, о которой господин Маршал Голдман упоминал в своей книге несколько раз, как о позитивном примере, можно заметить схожую тенденцию. Польша предлагала себя, во-первых, как резервуар такой же дешевой рабочей силы, но для поднимающейся экономики Евросоюза в контексте объединения Германии, и изначально имела очень удачные стартовые возможности для того, чтобы таким образом вписаться. Впрочем, проблем при этом оказалось более чем достаточно.

Что могла предложить Россия? Россия могла предложить, естественно, свои технологии, могла предложить свою промышленность, но реально то востребовано было совершенно другое, были востребованы минеральные ресурсы, сырье. Россия не могла предложить массовую рабочую силу, потому что ее предлагали все, и она была уже использована в более дешевом варианте, того же самого Китая. Наша промышленность, структура в значительной мере была своего рода дубликатом, зеркальным отражением промышленной структуры тех же США, и ряда наиболее сильных западных стран. Причем именно по тем параметрам, по которым эти западные страны не были заинтересованы в переносе производства, переносе технологий в другие страны мира. То есть если текстиль можно было слить и передать в Китай, то вот, например, производство оборонной промышленности, скажем, из США взять и перенести в Россию, этого, естественно, никто не будет делать. Это же очевидно! То есть мы оказались сильны именно там, где и без того был силен Запад, и, кроме того, Запад не нуждался в географическом переносе данных технологий. Потому понятно, что было востребовано именно сырье. А массовый вывоз сырья в свою очередь требовал разрушения собственной промышленности, поскольку нужно подорвать внутренний спрос, чтобы увеличить вывоз. Совершенно очевидные вещи.

Теперь еще одно очень важное обстоятельство, касающееся периферийного капитализма. Дело не в том, что Россия в итоге получила колониальный тип интеграции в мировую экономику, даже не просто периферийной, а именно колониальной, по образцу колониализма XIX века. То есть, вывоз сырья, это известный способ эксплуатации периферии, но не единственный, а просто самый примитивный. Отношения центра и периферии строятся еще и вокруг вопроса накопление капитала. Капитализм это система, которая стремиться к централизации и концентрации капитала, но это вообще-то не только теория Маркса, это не отрицает и никто из либеральных экономистов. Совершенно очевидно, что центров накопления и концентрации капитала не может быть слишком много. Если их будет много то соответственно не будет концентрации и накопления. И в этой ситуации Россия, которая вступает с систему в качестве, с одной стороны, открытой экономики, а с другой стороны, в качестве слабой, зависимой, периферийной страны не способной быстро превратиться в самостоятельный центр накопления капитала, но обладающей большими ресурсами, такая страна необходимо становиться в этой системе донором, спонсором или как угодно, центров накопления капитала. Деньги уплывают. И вовсе не потому, что у нас плохой инвестиционный климат. Вообще, тезис о хорошем и плохом инвестиционном климате - демагогический. Условием для притока инвестиций в периферийных странах в первую очередь считается отсутствие ограничений. А это значит, что главным условием прихода капитала является легкость его вывоза. Иными словами, чем лучше у вас инвестиционный климат, тем больше средств можно вывести из страны. И мировой опыт подтверждает на уровне статистики: из периферийных стран больше средств вывозят, чем привозят туда. Причем, чем более успешно они развиваются, тем больше средств вывозят. Это отчасти подтверждается и опытом нынешнего нефтяного бума в России. Капитал начинает перетекать не просто туда, где его легче, выгодней вложить, а туда, где его легче и выгодней, и быстрее можно концентрировать.