Юрий Мухин - Власть над властью

Здесь будет много тонкостей, главное в том, что часть своих прав Законодатель передал общинам, включая пра­во налогообложения. Спустим процесс законотворчества как можно ниже, вплотную к Народу. Поручим ему самому принимать для себя законы.

Зададим еще раз вопрос: зачем это нужно? Чтобы было так, как раньше в России или как сейчас в США, где шта­ты можно условно считать общинами? Нет, конечно, не в этом дело.

Зачем армия, делократизируясь, ввела единоначалие? Почему стремится людей, отдающих приказы, передвинуть как можно ближе к фронту, к бою, к Делу? Потому что свер­ху невозможно учесть все тонкости, понять все выгоды, все потенциальные возможности в Деле, которые делают мил­лионы человек. В нашем Деле, которое делают десятки и сотни миллионов человек, тем более нельзя командовать из центра.

Но при этом возникает следующий вопрос. Если мы, Законодатели, передали общинам функции организации це­лого ряда защит, значит ли это, что мы больше не отвечаем за них перед Народом? Нет! Мы делегировали свои права общинам не для того, чтобы снять с себя ответственность. Но перед общинами нужно поставить обычные стандарт­ные условия. Общины будут свободны тратить свои средства при условии, что они будут выделять, к примеру, на здравоохранение не менее 100 рублей с души, будут пла­тить в пенсионный фонд (свой или государственный), ска­жем, 200 рублей с души и так далее. Больше могут, мень­ше — нет. Желающим проесть все деньги сегодня и ниче­го не оставить детям или старикам мы этого не позволим. Губернатор это должен контролировать.

Как правило, удачному решению сопутствуют другие по­лезные эффекты. Решение организовать общины — удачное, и у него есть побочный положительный эффект — национа­листический сепаратизм лишается материальной базы. Ведь для граждан иметь между центром и общинами еще какую-то прослойку, скажем, автономную республику или область, означает, что они помимо подушного налога центру будут платить еще и на содержание республиканской бюрократии со своим президентом. Но населению известно, на что идет подушной налог: на оборону страны, науку и прочее. А за что платить республиканской бюрократии? Что они могут? Ввести язык коренной национальности в качестве государ­ственного? Но никто не мешает общинам это сделать, пусть говорят на каком угодно языке: ведь они нанимают учите­лей и содержат школы за свои деньги. Им для этого не нуж­но республиканское начальство. Мы хотим дать людям мак­симальную свободу, сейчас в мире нет страны, которая бы так освободила людей и дала им столько власти.

В свое время один остроумный человек, Альтшуллер, пы­тался сформулировать законы, по которым люди изобре­тают. Среди приемов изобретательства был такой: если во время работы некий объект разламывается на части, то их нужно заранее разъединить. В нашем предложении что-то подобное: чтобы страна не развалилась на части, нужно за­ранее разделить ее на очень мелкие общины, на мини-госу­дарства.

Пожалуй, на этом мы закончим беглый обзор нашего будущего государства и обратимся к вопросу взаимоотно­шений Законодателя и Народа. Пора «привязать» к Делу и его — единственного прямого слугу Народа.

Мы уже рассмотрели схему делократизации, Дело Законодателя. Осталось понять, как Дело может поощрить и наказать Законодателя.

Зададим себе ряд вопросов и ответим на них.

Зачем нам собственно организовывать себя в государст­во? Чтобы оно предоставило нам защиту.

А зачем нужна эта защита? Чтобы жить лучше. Неужели нам нужно государство, чтобы жить хуже?!

А что входит в понятие «жить лучше»? Все! Все, что свя­зано с жизнью человека, а с государством у гражданина свя­зано все. Человек не может сегодня выжить один, без обще­ства, следовательно, и без государства.

Если тебя выгнали из честно заработанной тобой квар­тиры какие-то «коренные нации», которых твои предки, отец или ты кровью защищали от уничтожения, и ты стал беженцем — ты стал жить хуже. Государство не защити­ло тебя, хотя ты его защищал. Если ты в условиях полно­го разделения труда лишился работы и средств существо­вания из-за остановки твоего предприятия, а твоя профес­сия не дает тебе возможности добыть эти средства другим путем — ты стал жить хуже. Тебя государство не защити­ло, хотя ты честно его содержал. Если ты не в состоянии вставить зубы, сделать операцию, мучаешься или умира­ешь без медицинской помощи — ты стал жить хуже. Если твои способные к учебе дети не могут получить образова­ние — ты стал жить хуже.