Олег Мороз - Почему он выбрал Путина?

В ту пору, в декабре 1998-го популярность Примакова в самом деле была достаточно высока. За неделю до Нового года, 24 декабря, Фонд «Общественное мнение» опубликовал список политиков, которых россияне выдвигают на получение почетного звания «Человек года». Этот список снова возглавил Примаков. За него проголосовали 19 процентов опрошенных. Далее следовали: Лужков (10 процентов), Явлинский (6), Зюганов (4), Кириенко (3), Лебедь (2), Старвойтова (2), Жириновский (2). Передовую десятку замыкали Ельцин и Черномырдин: у каждого по одному-единственному проценту.

Довольно скоро выяснилось, что таких достоинств, как генеральские погоны и армейская исполнительность, для главы президентской администрации недостаточно. Уже через пару недель стало ясно, что Бордюжа абсолютно не годится для этой роли. Выходец совсем из другой среды, он совершенно не понимал, как «разруливать» конфликты, то и дело возникающие во властных коридорах. В результате во время его недолгого, чуть более чем трехмесячного, администраторства произошло несколько довольно серьезных кризисов, каждый из которых, при наличии соответствующих навыков, вполне можно было бы погасить в самом зародыше.

К тому же у близких к президенту людей сложилось впечатление, что Бордюжа больше «работает» на Примакова, чем на Ельцина, считает, что Евгений Максимович будет хорошим президентом, который окончательно успокоит народ (как будто дело в одном только успокоении).

Тот же Юмашев через три с небольшим месяца и исправил свой промах, рекомендовав Ельцину заменить Бордюжу на Волошина. Эту рекомендацию поддержал Анатолий Чубайс. Президент последовал их совету. Волошин оставался главой Администрации президента рекордный срок − пять лет, почти день в день (в то время как продолжительность пребывания Бордюжи на этом посту оказалась самой короткой).

Хотя политический вес Примакова постоянно рос, он, будучи человеком старой, коммунистической закваски, не осмеливался даже в малейшей степени каким-то сколько-нибудь заметным образом посягнуть на полномочия главы государства. Более того, при всяком удобном случае выказывал величайшее почтение к нему. Достаточно было посмотреть, с каким верноподданническим восторгом он рассказывал журналистам о своем телефонном разговоре с госпитализированным Ельциным (тот по-прежнему постоянно болел) перед поездкой в Астану на инаугурацию Назарбаева (она состоялась 20 января 1999 года): дескать, президент в полном порядке, держит ситуацию в стране под контролем и т. д. и т. п.

На самом деле Евгений Максимович обладал в ту пору такой полнотой политической власти, какая не снилась ни одному из его предшественников. Эту власть ему давал не только его высокий пост, но и поддержка со стороны политической «элиты», думского большинства, губернаторов, а также со стороны значительной части населения. Более того, в каком-то смысле Примаков обладал даже большей властью, чем сам президент, не располагавший тогда, как известно, даже малой толикой такой поддержки. Нет, конечно, теоретически Борис Николаевич мог в любой момент подписать указ о смещении премьера, но это было одним из немногих преимуществ Ельцина перед Примаковым. К тому же, как представлялось, вряд ли он, по крайней мере, в ближайшее время собирался его использовать.

У властного могущества Примакова был лишь один-единственный недостаток: оно было ограничено во времени. Казалось очевидным: это могущество неизбежно будет таять по мере ухудшения социально-экономической ситуации в стране. А то, что оно будет ухудшаться, если Примаков не найдет в себе силы изменить тот курс, которого он держался в первые месяцы своего премьерства, − в этом мало кто сомневался.

В аналитическом докладе, подготовленном Институтом экономических проблем переходного периода одной из самых авторитетных организаций в сфере экономической науки, подводились в общем-то неутешительные итоги этих начальных месяцев деятельности правительства Примакова и давались довольно мрачные прогнозы:

«Популистский курс, проводимый властями после августовского кризиса, привел к серьезному ослаблению денежной политики. Причем, если сразу после кризиса наращивание денежного предложения (то есть чрезмерный выпуск «пустых» денег. − О.М.) происходило на фоне снижающихся темпов инфляции и не сопровождалось заметным снижением валютного курса, то к концу 1998 года началось ускорение инфляции и увеличение темпов падения рубля».