В монолог Карватко тут же вмешивается судья Пантелеева: «Вы зачем переводите стрелки на сотрудников милиции? Говорите о фактических обстоятельствах дела».
Карватко согласно кивает головой:
- Итак, я проехал КПП. Само КПП – хорошо освещенное место, а выезд на Можайское шоссе не освещен. Там я остановился, чтобы протереть фары, так как шоссе темное. Я остановился у обочины, долил жидкости. В это время увидел, что с этого места на Можайку выезжает автомашина СААБ. Номера её я не видел, но из Москвы ехала фура, свет от фуры осветил салон СААБа и через лобовое стекло я увидел Квачкова, очень четко. А рядом с ним сидел человек, и сзади тоже сидел человек. Я их не разглядел, но видел, что верхняя одежда на них была светлая. Машина Квачкова быстро ушла вперед, но я нагнал ее у светофора. Она стояла впереди меня через три-четыре машины. Потом он на повышенной скорости уехал. Больше я его не видел.
Уже на следующий день в мастерской – у меня машина сломалась – я узнал о покушении на Чубайса, и в обед увидел репортаж по телевизору, где сказали, что Квачкова обвиняют в покушении. Вот и все...
Невольно образовалась пауза. Создалось впечатление, что все присутствующие на суде были весьма озадачены рассказом главного свидетеля обвинения. Казалось, что над всеми висит один вопрос, где же в показаниях «козырной карты» обвинения неоспоримые доказательства причастности подсудимых к покушению на Чубайса 17 марта 2005 года. Пока что речь шла лишь о попытке провести свет на даче Квачкова, столь же успешной, как охота в популярном фильме «Особенности национальной охоты» или рыбалка в не менее известных «Особенностях национальной рыбалки». И детальный рассказ Карватко больше смахивал на сценарий к фильму «Особенности национального ремонта дачи», нежели на показания свидетеля о сборе организованной преступной группы накануне покушения на Чубайса.
Однако сторона обвинения придерживалась совершенно другого мнения. Первым добывать доказательства из главного свидетеля принялся прокурор. Он начал с опознания: «Молодого человека в очках, вот этого, что сидит во втором ряду, Вы когда-нибудь видели?».
«Нет», - не подтвердил своего знакомства с Иваном Мироновым Карватко.
Тогда прокурор переключился на объекты повествования: «Вы упомянули про белую машину. Что это за машина?».
Карватко: «Понятия не имею. Но мне же говорили сотрудники милиции, когда допрашивали, в какое время я приехал на дачу. Откуда они это знали? Может, у экипажа этой машины и спросили».
Прокурор: «С какой целью Найденов просил протопить дом?»
Карватко: «Я должен только факты излагать или свои предположения?»
Недоумение свидетеля разрешает судья: «Можете разъяснить, какая связь между теплом в доме и освещением».
Карватко пожимает плечами: «Я не знаю, почему Найденов не мог на морозе сделать проводку. Наверное, нежный очень».
Прокурор: «Как вы определили, что 14 марта Найденов упал?».
Карватко: «Я обернулся на звук падающего тела в пяти метрах от меня».
Прокурор настаивает: «Как Вы определили, что это был именно Найденов?».
Карватко начинает терпеливо объяснять: «На участке находились Роберт Яшин, Александр Квачков и Александр Найденов. К машине пошли Яшин и я. Александр Квачков остался в доме. За моей спиной кто-то упал. Я обернулся, увидел человека, который высказался по поводу этого события словами, которые я не могу привести в суде, и я увидел его лицо».
Прокурор не унимается: «Как Вы определили, что Найденов повредил руку?».
Карватко, постепенно теряя терпение: «Я же объяснил, что 16 марта Найденов здоровался со мной левой рукой».
Прокурор: «Как Вы определили, что это именно результат падения 14 числа?».
Карватко: «Он мне сам объяснил. Он был выпивши».
Прокурор: «Он не объяснил, почему не обратился в больницу?».
Карватко: «Он мне сказал, что принимает «анестезию», и к врачу ехать не собирался».
Прокурор: «16 марта, когда Вы приехали на дачу Квачкова, чем занимался Найденов?».
Карватко вновь начинает рисовать картину особенностей национального ремонта дачи: «Они все обедали. Водка стояла. При мне строительных работ не велось. Единственно, это Найденов пробовал померить рулеткой высоту двери».
Прокурор нетерпеливо: «Электричество он делал или нет?».
Карватко раздумчиво: «Я видел лампочку в патроне на конце длинного провода. Кто его удлинил, я не знаю».
Прокурор: «Осветительные приборы 16 марта были в том же состоянии, или что-то поменялось?».
Читать дальше
