Сергей Платонов - Горбачевы. Чета президентов

Даже беглое ознакомление с документами в «деле» Сахарова вызывало вопросы. Правосознание юриста не могло принять и согласиться с тем, что ссылка была внесудебная и, главное, бессрочная! Да еще и за компанию с женой. А она за что? Или она поехала за ним как декабристка? Правда, Боннер Елена, или, как выразился на заседании Политбюро один из секретарей ЦК, — «зверюга в юбке», и сама не мёд. Еще та диссидентка. Поговаривают, что она академиком полностью манипулирует и даже поколачивает. Когда по Сахарову принимались решения, Горбачев еще не был членом Политбюро. Просто Секретарей ЦК в такие проблемы не посвящали. Как и по Афганистану, когда решение было принято совсем «узким» составом: Брежневым, руководителем КГБ Андроповым, министром иностранных дел Громыко и министром обороны Устиновым. Других членов Политбюро только поставили в известность, а кандидаты — Горбачев, Шеварднадзе и другие, сначала узнали об этом из СМИ. А потом официально — на Пленуме Центрального Комитета. Голосовали члены пленума за ввод войск, как тогда было принято, единогласно. И он ведь, как все, тоже голосовал «за».

Как неожиданно сплелись эти две проблемы. «Отец» советского ядерного оружия Сахаров и Афганистан. Он первый, кто публично осудил решение о вводе войск в эту страну. Причем в форме не принятой, если не сказать запрещенной, в СССР. Это было сделано в форме интервью иностранным СМИ. За что и пострадал. Неужели он один прав? Правда, еще академик Георгий Арбатов не дает покоя. Звонит, шлет записки, просит хотя бы объявить о начале вывода войск и освободить Сахарова. Советует также срочно заняться «еврейскими» отказниками. Говорит, что без этого американцев с их позиций не сдвинуть. Им начхать, что все они секретоносители. Право на выезд, убеждены в американском Государственном департаменте, выше безопасности. Недавно Арбатов вообще выдал, предложив отдать Японии четыре курильских острова. Иначе, мол, с ними каши не сваришь. А у них и деньги и технологии. Как-то все эти рекомендации похожи на очень тонкие провокации. Может, не зря Андропов, хотя и хвалил, но рекомендовал особенно не приближать Арбатова. Есть данные, что он близок с помощником президента США Генри Киссинджером. Недавно об их встрече рассказали такую байку. Киссинджер спрашивает Арбатова: «Вы еврей? Тот отвечает: я русский. Ну, тогда я американский», — согласился Киссинджер. Но работать с кем-то надо. Арбатову не успеешь назвать проблему, а у него уже готовый ответ. Умный, активный, проницательный из тех «ученых евреев», без которых ни один руководитель СССР не обходился.

А что партия? Ведь все молчат. Выводить войска действительно надо, но поддержит ли его Политбюро? Или обвинят в капитуляции перед американцами и предательстве афганских товарищей? Как разбудить хотя бы актив. Или так и будем «одобрям-с». Еврокоммунисты, особенно итальянские, постоянно критикуют нас именно за отсутствие партийной демократии. Но у нас она не придумана, а сложилась в конкретных условиях и под решение определенных задач. Недаром еще на заре советской власти ходила байка на эту тему. Так, в одной области местные товарищи, чтобы не выпустить джинна плюрализма из бутылки, поручили одному члену партийной ячейки голосовать всегда «против», другому — «воздержался», остальным естественно — «за». Таким образом, и демократию соблюли, и дискуссий, пагубных для дела строительства социализма, не допустили. Потом постепенно такой метод и распространился во всех ячейках партии и государства. В предвоенную пору он достиг партийных вершин. Так и сложился в СССР авторитарно-мобилизационный политический режим единогласия, который острословы окрестили как «одобрям-с». Я же сам через все это прошел. Дискуссии, конечно, были, но не публичные, а под «ковром». Ведь как это выглядело на практике. Руководитель парторгана выдвигал идею или концепцию. Она обсуждалась на бюро и, в случае консенсуса, поручалось партийному аппарату с привлечением экспертов из практиков и научных учреждений воплотить ее в проект доклада, резолюции или директивы. Затем проект снова обсуждался на бюро и в случае общего согласия выносился, как правило, без дискуссии на утверждение партийного форума соответствующего уровня. Очевидно, предполагалось, что избранные или назначенные партийные руководители не должны перекладывать ответственность за свои решения и возможную некомпетентность на партийный демос — пеструю и разрозненную массу из крестьян, рабочих и разночинной интеллигенции под странным названием «прослойка».