Как подчёркивает Роджер Риз, сосредоточение внимания на одном Сталине уводит нас от сути проблемы и явно недостаточно для её понимания. В орбиту разработки и производства вооружений были вовлечены громоздкие бюрократические структуры, а Сталин был последним звеном в этой длинной цепочке. Конечно, за ним оставалось право окончательного выбора, но при создании и принятии новых типов вооружений активную роль играло множество должностных лиц среднего звена, гражданских и военных чиновников. Образцы техники, годы спустя объявленные бесперспективными и никудышными, проходили экспертизу и изначально получали одобрение на всех более низких ступенях чиновничьей иерархии. Конечно, Сталин мог забраковать те или иные негодные проекты, но иногда и его можно было ввести в заблуждение.
Что касается снабжения армии вооружениями, здесь возникали препятствия совсем иного рода. Быстрый и непропорциональный рост промышленности, «чистки» , проблемы, связанные с планированием и грузоперевозками, отрицательно влияли на качество и количество произведённой продукции. В качестве примера учёный указывает на деятельность военных плановиков, которые нередко колебались при выборе проектов, меняли свои решения об объёмах или размещали свои заказы позднее самых последних сроков, когда те могли быть учтены в текущем ежегодном или полугодовом плане. «Такие проблемы иногда препятствовали производству как таковому, но чаще просто его задерживали, - отмечает историк. - ...Из-за колебаний Красной Армии промышленность так и не приступила к производству противотанковых ружей в 1941 г. Сделанный в последнюю минуту заказ армии на большее количество автоматических винтовок в 1941 г. означал приостановку текущего выпуска и многомесячные простои, необходимые заводам для переоснащения производства».
«Конечно, у советской оборонки было достаточно проблем и без вмешательства Сталина, - подчёркивает американский исследователь. - Но из характера самой системы не следует, что без вмешательства Сталина дела могли бы идти существенно лучше» . Наоборот, опыт демократической Франции показывает, что создание и производство новых вооружений во многих отношениях не зависят от характера политической системы: «Как советские, так и французские ВВС в 1938 г. испытывали острую нужду в истребителях, которые могли бы сравниться с германскими по лётным данным, несмотря на то, что авиационная промышленность Франции представила ряд превосходных опытных образцов, а руководство страны было хорошо знакомо с истребителями «Спитфайр» и «Харрикейн», разработанными британцами. Производство самолётов современных типов начинается только в 1939 г. Французы также столкнулись с проблемами, решая, какой тип противотанкового ружья нужно произвести для армии, несмотря на признание за вопросом большой важности. Им потребовалось несколько лет, чтобы сконструировать опытный образец 47-мм противотанковой пушки. В конечном итоге, когда грянула война, фронтовые части всё ещё были вооружены никуда не годной 25-мм противотанковой пушкой» .
Историк констатирует: «Попытка армии свалить часть вины на оборонную промышленность грешит множеством изъянов. Из-за плохой подготовки РККА не только неэффективно использовала имеющееся вооружение, но и неудовлетворительно проводила техническое обслуживание и снабжение, так что множество вооружений вообще нельзя было использовать. Есть сообщения, что в июне 1941 г. 73% старых танков и 88,4% самолётов были неисправны из-за проблем техобслуживания». Таким образом, нет оснований обвинять оборонную промышленность в нехватке боевой техники, а более «тщательное изучение процесса размещения военных заказов и обеспечение вооружениями Красной Армии хотя и не реабилитирует Сталина, но ещё больше дискредитирует армию» .
Трагические последствия «ежовщины»
Трудно спорить с тем, что наиболее драматические страницы предвоенной истории советского общества связаны с репрессиями 1937-38 гг. Но, по мнению исследователя из США, их влияние на командирские кадры сильно преувеличено.
Отнюдь не редки утверждения, будто жертвами «чисток» стала чуть не половина всего офицерского корпуса, что в кровавой мясорубке репрессий погибло не менее 40 тыс. командиров. Но столь ошеломляющие подсчёты глубоко ошибочны. Из материалов советских военных архивов следует, что истинные масштабы трагедии здесь завышены в несколько раз. В одном из многих документальных свидетельств - справке из возглавляемого Е.А. Щаденко Управления по начсоставу НКО за 1940 г. - сообщается: общее число командиров и комиссаров, уволенных по политическим мотивам (с учётом восстановленных), составляет за 1937 г. около 7,7%, а за 1938 г. - около 3,8% списочной численности комсостава. Заметим: речь идёт только об уволенных, а не казнённых офицерах. Учёный специально подчёркивает это: «Широко распространено предположение, что все уволенные из Вооружённых сил в 1937-38 гг. были арестованы по политическим мотивам и казнены или лишены свободы. Но это допущение ложно».
Читать дальше
