Генрих Иоффе: "Трест": легенды и факты

Историки до сих пор спорят о причинах ликвидации легенды «Треста» весной 1927 года. Выдвигается много различных версий. Некоторые считают, что примерно к концу 20-х гг. «Трест» выполнил свою задачу, поскольку российская Белая эмиграция за десятилетие во многом израсходовала боевой запал, почерпнутый в борьбе с революцией. Если, как писал один эмигрант, в компартии становилось меньше «помазанных» и больше «примазавшихся», то и в эмиграции идейная сторона со временем отходила на второй план. Отодвигали ее тяготы эмигрантской жизни прежде всего. Не приходилось эмиграции слишком рассчитывать и на иностранную поддержку: к этому времени «полоса признания» СССР уже завершилась. Другие полагают, что «Трест» не мог больше существовать из-за раскола, который стал выявляться в вопросе тактики борьбы с большевиками. Внедрение в «Трест» Красноштановых (особенно Марии Захарченко-Шульц), выступавших за немедленный террор, могло все больше привлекать к «Тресту» людей, связанных с Кутеповым. В этом случае ОГПУ рисковало утратить контроль над «Трестом».

По мнению третьих, сильный удар по «Тресту» нанесла «эпопея» Шульгина. Даже гибель Рейли не могла настолько подорвать веру в «Трест». Она, в конце концов, воспринималась как нечто неизбежное в тех жестоких обстоятельствах, которые окружали «Трест». И нетрудно было понять, что как бы ни был силен «Трест», срывы и провалы могли быть и у него. Но как было понять историю с Шульгиным? Если «Трест» свободно пропустил его через свое «окно», столь же свободно «возил» затем по России и, наконец, через то же «окно» благополучно выпустил за границу, то не означало ли это, что «Трест» обладал возможностями самого ОГПУ? Ведь трудно было представить, что ОГПУ мог оставить «без присмотра» столь крупную политическую фигуру, какой был Шульгин. Значит, «Трест» почти наверняка действовал по указаниям ОГПУ. Конечно, «Трест» выиграл, получив от Шульгина книгу, в известном смысле даже рекламирующую послереволюционную Россию, но он и проиграл, усилив против себя подозрения у эмиграции. Что касается самого Шульгина, то он после выяснения, что его «возило» по России ГПУ, оказался, по его же словам, «в смешном и глупом положении». Как литератор он надолго замолчал, а позднее и совсем отошел от политической деятельности. Однако, несмотря на, казалось бы, целый ряд соображений в пользу «отработанности» «Треста», руководство ОГПУ не спешило его ликвидировать. На одном из совещаний В. Менжинский говорил, что можно было бы разыграть сценарий провала «Треста» в результате «обнаружения» его ОГПУ, но это способно привести к усилению кутеповского террора. Надо поэтому подождать и посмотреть, как будут развиваться события.

Но Стауниц-Опперпут уже понимал или ощущал надвигающуюся грозу. Он мог скрыться один, но поступил по-другому. О том, что надо «уходить» сообщил своим «кутеповским товарищам». Гога Радкевич пошел через «окно» в польской границе вместе с двумя новыми агентами Кутепова – Каринским и Шориным. А в ночь на 13 апреля 1927 г. в «окно» на финской границе прошли Опперпут (он приехал из Москвы) и Захарченко-Шульц (она была в Ленинграде). Опперпут, уходя, оставил у себя на квартире записку для жены, что скоро она услышит о нем как о международном авантюристе и, скорее всего, из Америки. А в Ленинграде на конспиративной квартире оказалась другая опперпутовская записка. В ней было сказано, что он, Опперпут, покидает СССР, но за сохранение тайн ОГПУ требует 125 тыс. рубл. Когда Артузову показали эту записку, он в сердцах произнес: «Конец ‘Тресту’!»

О бегстве Опперпута было доложено Сталину (если вспомнить сожаления Якушева о невозможности познакомить Шульгина с Троцким, можно сделать вывод о том, что «Трест» курировался высшим советским руководством). Однако, исходя из установки Менжинского сохранять «Трест» по мере возможностей, Н. Потапову, вероятно, было дано указание написать Кутепову «объяснительное письмо» с тем, чтобы попытаться убедить того, что, несмотря на провокаторство «азефа» Опперпута, главные позиции «Треста» целы. «Хладнокровию и распорядительности Рабиновича (А. А. Якушева – Г. И.), – писал Потапов, – мы обязаны тем, что кое-как овладели положением… В настоящий момент Рабинович находится, по-видимому, в относительной безопасности – связь с ним имеем… К счастью, кажется, никаких архивов Правления никогда у Касаткина не было». Письмо Потапова свидетельствует о том, что, несмотря на наличие ряда «объективных причин», основной удар по «Тресту» нанес Опперпут, его бегство в Финляндию.