Вадим Белоцерковский - Свобода, власть и собственность

Анархисты недавнего прошлого имели дело, например, в России в основном с крестьянскими массами (а на Западе — с рабочими и мелкой буржуазией). И анархисты где-то, видимо, понимали, что темные, необразованные люди не смогут распоряжаться сложным аппаратом государственной власти (плюс эмпиризм: государственный аппарат представлялся неизбежно громоздким и сложным в управлении). Следовательно, кто-то неизбежно начнет распоряжаться от их имени, а потом и против них. Вот анархисты и разрубали с плеча этот гордиев узел — просто упраздняли государство. Почему, мол, вообще нельзя без него обойтись?! То есть впадали в утопию, за что их и били непрестанно.

В сущности, и ленинская идея диктатуры пролетариата (диктатуры большевиков от имени пролетариата) и огосударствления всей экономики были попыткой противоположным образом — на вид менее утопичным — построить «светлое здание» из «темного материала». (В ожидании революции в образованной Европе).

Но за пятьдесят лет, с семнадцатого года, Россия прошла не один, а два этапа развития: из крестьянской страны — в рабочую, а затем — в инженерно-рабочую (сегодня в СССР в один год выпускается больше инженеров, чем было их в России к 1916 году). И только теперь мы можем проектировать, наконец, новую «машину» с колесами, способную двигаться.

Необходимо вкратце остановиться еще на некоторых, наиболее расхожих аргументах противников самоуправления, которые могут показаться или кажутся убедительными. Довольно полно они представлены в статье М. Михайлова «Не третий путь, а миф» («Русская мысль» от 11 и 17. 5. 72 г.). Михайлов считает вредным мифом не только самоуправление, но и вообще любой новый путь. Он против любой «ломки жизни», даже в СССР. Достаточно ликвидировать монополию КПСС и установить многопартийную парламентскую систему. Все зависит от «головы», утверждает М. Михайлов, а не от экономического «тела». Однако, конкретные аргументы против самоуправления Михайлов берет из югославского опыта, считая, что в этом случае «голова» почему-то не влияет на «тело».

Но вот мнение на этот счет другого югослава:

«Рабочий может быть неудовлетворен организацией труда на предприятии, а как только он начинает ее критиковать, его исключают из Союза Коммунистов».

«На руководящих постах в нашей стране все меньше рабочих… мы недостаточно стремимся привлечь их в Союз Коммунистов и в наши руководящие органы».

Думается, что в это свидетельство трудно не верить: вряд ли Тито стал бы измышлять подобные факты, сокрушающие миф о подлинном самоуправлении в Югославии.

Неудивительно, что по свидетельству того же Тито, «руководители банков занимаются махинациями» и «доходы растут быстрее, чем производство». Разве такое было бы возможно при настоящей самоокупаемости предприятий и действительно свободном рынке? Ясно, что речь здесь идет не столько о самоуправлении, сколько о самоуправстве руководителей, использующих в своих корыстных целях тоталитарную государственную «голову».

Михайлов пишет, что образование «клик» в производственных коллективах Югославии «часто приводило предприятия к границе банкротства». Почему могут появляться «клики» в Югославии, ясно из слов Тито. Удивительно другое, что они все-таки не приводили предприятия к банкротству! Значит, или вмешивалось государство (что недопустимо при групповой собственности), или все-таки срабатывал механизм далее ущербного самоуправления. В самых развитых и демократических буржуазных странах, которые ставит в пример Михайлов, предприятия часто приходят к полному банкротству. И в самоуправляющемся обществе некоторые предприятия, особенно вначале, возможно тоже будут приходить к банкротству и самоликвидации. Но ведь это неизмеримо лучше, чем если они будут висеть на шее всего общества, как висят добрых 90 % предприятий в СССР.

«Демагогия, коррупция, дезинформация, моральный террор, — пишет М. Михайлов, — возможны и на каждом предприятии, в среде его „ собственников “, тем более в положении, в котором от правильного решения зависит не только прибыль всего предприятия, но часто и его будущее».

Но это все равно что сказать, что человек способен расточительно относиться к своим собственным деньгам, « тем более в положении », когда от этого зависит, не помереть ли ему с голода! Думается, что в таком положении люди значительно менее склонны расточительно относиться к своим собственным деньгам, нежели к казенным. Другое дело, если слово «свои» поставить в кавычки, как ставит сам Михайлов слово «собственники», освобождая нас от труда проделать это за него. Ведь только собственники в кавычках способны вести себя таким противоестественным образом.