Стюарт Стивен - Операция Раскол

Однако Святло сам дал возможность судить об истинных размерах причиненного им ущерба. На пресс-конференции в Вашингтоне 28 сентября 1954 года, в тот день, когда генеральный прокурор объявил о предоставлении ему политического убежища в США, Святло объявил миру, что Филды находятся в тюрьме за «железным занавесом». Удивленная интересом, проявленным Святло к этому давно забытому делу, польская комиссия, проводившая расследование, изучила дело Филда, и не потребовалось много времени, чтобы прийти к заключению: Филды являются невинными жертвами ужасного заговора. Потрясенное этим открытием, польское правительство проинформировало русских. Надо было что-то делать.

25 октября 1954 года Герману Филду было объявлено, что он свободен. 19 ноября, после оказания ему необходимой медицинской помощи в Варшаве, он в конце концов сел в самолет, которым пытался улететь 5 лет тому назад. Он увозил в своем бумажнике 40 тысяч долларов – компенсация, полученная от польского правительства, – первый зарегистрированный случай, когда коммунистическое правительство выплатило своей жертве компенсацию наличными за годы незаконного заключения.

17 ноября будапештское радио объявило, что Ноэль и Герта Филды также освобождены. Они встретились в помещении для охраны, их волосы поседели после ужасного испытания. Позднее Герман Филд писал: «И вот теперь, когда кончились рыдания, я знаю, что это самый замечательный момент в моей жизни. Это больше, чем счастье, больше, чем печаль. Через годы разлуки, мы снова вместе…»

«Им тоже каждому дали по 40 тысяч долларов в виде компенсации. Ко всеобщему удивлению они предпочли остаться жить в Венгрии. Никто никогда не дал удовлетворительного объяснения этому решению. Возможно, им сообщили об операции «Раскол» и они не пожелали возвратиться в США, которые могли столь жестоко поступить с ними. Конечно, коммунисты тоже совершили непростительное преступление против них, но Филды принадлежали к людям, которые считали психологическую пытку, учиненную им в США, более ужасной, чем физические мучения, которые испытали, находясь в руках коммунистов.

Эрика Уоллах, строившая дороги в Сибири, прождала немного больше. Но 27 октября 1955 года, тоже с денежной компенсацией, она улетела из Москвы в Берлин. Наконец-то семья Филдов полностью выпуталась из дела, которое она, сама того не ведая, начала.

Как только Филды официально были реабилитированы, встал вопрос о пересмотре тысяч дел по всем странам Восточной Европы. Медленно отпирались тюремные ворота, и люди выходили из них, зажмурив глаза от яркого солнца, вдыхая полной грудью воздух свободы.

Операция «Раскол», окончательно разоблаченная в странах Восточной Европы еще до возвращения Гомулки к власти, несла на своем последнем этапе прямую ответственность за познанские волнения, которые так драматически повлияли на ход всей польской истории. В июне 1956 года 30 тысячам познанских рабочих было разрешено организовать забастовку, которая превратилась в крупнейшую из когда-либо происходивших демонстраций против советского господства. После нее польское правительство и партийное руководство почти непрерывно заседало, обсуждая возникший кризис. В октябре большинству было ясно, что лишь один человек может сохранить единство нации, человек, руки которого были чисты и кто благодаря своему смелому противостоянию сталинским эксцессам стал популярным героем у народа: мрачный, неулыбающийся Владислав Гомулка. Арестованный в августе 1951 года, предназначавшийся для виселицы, Гомулка в апреле 1956 года был извлечен из тюремной камеры и… поставлен у власти. Пришло его время, но поначалу казалось, что оно долго не протянется.

Огромный ТУ-104 уже целый час кружил над Варшавой, чтобы дать время членам польского политбюро доехать до аэропорта. Затем самолет приземлился на взлетно-посадочной полосе. Поспешно был выстроен почетный караул. К самолету подали трап.

Первым человеком, спустившимся по ступенькам трапа, был Никита Сергеевич Хрущев. Все происходило утром 19 октября 1956 года. Рассвет только начал пробивать темные облака. Прибытие русских было неожиданностью, тем более что поляки всю ночь заседали и приняли историческое решение.

Хрущев начал кричать еще до того, как его нога коснулась польской земли. Это не был любящий пошутить добродушный мужиковатый лидер, очаровывающий одну столицу за другой. Это был кремлевский босс – жестокий, необузданный и грубый. Никита Сергеевич прибыл, чтобы навести порядок в своем доме.