Сергей Кургинян - Исав и Иаков - Судьба развития в России и мире. Том 2

А.Лоргус в своем докладе, который М.Миронова считает столь индикативным (и я с нею абсолютно согласен), апеллирует к методологии как науке, которая, начиная с 40-х годов XX века, стала оказывать влияние на отношение к научной теории вообще и рассматриваемым им конкретным теориям в частности.

Методология — интересное и в целом очень позитивное направление. Другое дело, что методология породила не только очень умные и правильные идеи, методы, приемы работы, но и параллельную субкультуру со всеми ее составляющими. В то время, как ведущие методологи (особенно глубоко уважаемый мною Г.П. Щедровицкий) категорически настаивали на необходимости изучения традиции мышления, требовали, чтобы определенные канонические философские произведения заучивались чуть ли не наизусть, субкультура культивировала пренебрежение ко всему, что не есть методология. Было очень соблазнительно отказаться от изучения философской традиции и от апелляции к ней и на все смотреть «с методологического высока». Это порождало дилетантов.

Я никоим образом не отношу к ним А.Лоргуса, окончившего психологический факультет МГУ в 1982 году и Московскую духовную семинарию в 1992 году. Я просто обращаю внимание — и его, и других интеллектуалов со сходной точкой зрения, — что такой соблазн в принципе существует.

Но коль скоро А.Лоргус апеллирует к методологии, то я хочу обратить его внимание на то, что граф А.К.Толстой, не зная о существовании методологии, которая, по мнению А.Лоргуса, начала развиваться с конца 40-х годов XX века (а как же Джон Ди и его последователи?), построил стихотворный текст блистательно именно с методологической точки зрения. Да и с политической, кстати, тоже. То, что мы и в XIX веке не были за китайскою стеною… Согласитесь, граф угадал правильно. Кто-то хочет, чтобы мы оказались за нею в XXI столетии?

Так вот, насчет православной методологии… Граф А.К.Толстой никогда не рвал связи с каноническим православием. Что же до разных его масонских шалостей, то кто из искренне верующих христиан (православных в том числе), принадлежащих к высшему классу, не баловался чем-то подобным в XIX веке? Не только в России, но и в Германии, и во Франции, и т. д.?

Граф шутливо и одновременно всерьез спрашивает о том, кто, относя себя к Твари, может осуществлять дескрипцию интенций Творца по поводу им творимого? Как это в принципе возможно? Не построено ли в религии все и всегда на неисповедимости путей Господних?

Но если эти пути неисповедимы, то почему надо считать, что Ньютон или кто-то еще (тот же Дарвин) не раскрывали нечто в этих путях (конечно, не до конца и несовершенным образом), а клеветали на Божий Промысел? Каким должно быть научное открытие, чтобы его нельзя было интегрировать в Божий Промысел, который — по методологическим основаниям, применяемым в гиперпрограмме под названием «вера»! — заведомо вмещает в себя очень и очень многое?

Атеисты пели частушки: «Всю Вселенную прошли — нигде бога не нашли». Все понимали, что это чушь. Что прошли не всю Вселенную. Что понятие «нигде» для Бога вообще не существует. Что Вселенной все не исчерпывается. Наука никогда в этом смысле не посягала на Бога, если это была серьезная наука. Если отдельные «жрецы науки» это делали, то на свой страх и риск и в силу исторической ограниченности. Эйнштейн говорил, что со стороны Бога некрасиво бросать кости каждый раз, нечто определяя. Но он почему это говорил? Потому что считал, что Бог и не бросает эти кости. Ибо Он — единство истины, справедливости и красоты. Он не говорил, что Бог в принципе, если ему захочется, не может и кости побросать. Все он может. Ведь неисповедимы пути и так далее.

Вульгарнейший атеизм, действуя с определенными целями, мог подбрасывать малообразованным людям: «Вам говорили, что бог на облаке? А там самолеты летают, а бога нет». Может быть, Лоргус хочет подобную чушь выдать за позицию науки?

Борис Викторович Раушенбах — крупный ученый и вполне верующий человек. С его статьей «Четырехмерное пространство», опубликованной в сборнике «Пристрастие» (издательство «Аграф», 2000 год), каждый может ознакомиться самостоятельно.

Вначале Раушенбах вводит четырехмерность просто как существование, наряду с обычными тремя пространственными измерениями, четвертого. И оговаривает, что, когда теория относительности только появилась, за это новое четвертое измерение принимали время.

Далее Раушенбах пишет о том, что есть «значительно более сложное четырехмерное пространство, где четвертой координатой является не время (что себе легко представить), а тоже пространственная координата (что представить себе немыслимо)». И указывает, что методы изображения этой немыслимой ситуации (если есть четвертое пространственное измерение, то любая мистика допустима) давно были выработаны в русской иконописной школе.