Сергей Кургинян - Слабость силы - Аналитика закрытых элитных игр и ее концептуальные основания

Живые могут еще отреагировать на предательство (хотя реагировать, будучи преданным и находясь в тюрьме, – дело невеселое и крайне бесперспективное). Но мертвые лишены даже этого.

В США попахивает серой какого-то (слабого пока) инфернального начинания. В России воняет так, что трудно выжить даже в противогазе.

Но оно же не само по себе воняет. Нет, так сказать, амбре без источника. Сие взыскует названия. Общеизвестны грубые названия источников подобного запаха. Но все свести к таким названиям – значит, упростить тему и приукрасить поименованных. Гораздо больше могут сказать те строки из лермонтовского стихотворения, в которых говорится о «наперсниках разврата».

Я опишу лишь один из случаев такого «наперсничества». Тот, который мне самому случилось лицезреть в Дели. После сложных переговоров я пришел в гостиничный номер и включил телеканал РТР-Планета. По каналу шла передача о Довженко. И о его последнем, незавершенном фильме «Прощай, Америка!». Фильм был закрыт Сталиным.

В передаче Довженко был представлен антикоммунистом и петлюровцем. Особо усердствовали украинские ревнители нового образа Довженко. Это и понятно: нужен национальный классик, ненавидевший «совков» и «москалей».

Ревнителям было наплевать на элементарную истину творчества. А эта истина гласит, что творческий человек не может имитировать огонь, страсть. Он может только разжечь это внутри, то есть действительно обладать этим. Данная истина касается даже актерского творчества. И уж тем более творчества режиссера.

К фильмам Довженко можно относиться по-разному. Я, например, этого режиссера не люблю. Но нельзя не признавать, что фильмы по-своему талантливы. А также буквально проникнуты коммунистическим огненным пафосом.

Борцы с мифом о коммунистичности Довженко сначала рас сказывают о том, какой он был антисоветчик, антисталинист, держатель фиги в кармане... Потом показывают куски из его фильмов. Лучше бы не показывали. Потому что любой кусок свидетельствует, что разрушители мифа о коммунистичности Довженко – лжецы и конъюнктурщики. А также мифотворцы, создающие антимиф в соответствии с новой конъюнктурой.

Но в передаче, которую я описываю, все не сводится к перелицовке творчества Довженко.

В передаче обсуждается последний его фильм. Этот фильм – «Прощай, Америка!» – был посвящен одной реальной американке, которая работала в ЦРУ, а потом перешла на сторону СССР.

Американка эта уже мертва. И с ней постфактум надо расправиться. То есть объяснить, что в ее действиях не было высокой идеальной мотивации (этого самого огня, то есть). А были только мотивы низменные. В лучшем случае – некая заурядная бабья дурь.

Если бы такую компрометацию мертвой женщины, перешедшей в годы маккартизма на сторону СССР, осуществляли американцы, их можно было бы понять. В конце концов, американка (да еще вдобавок работник ЦРУ) совершила акт государственной измены. Нужно ли ее правдиво описывать – это отдельный вопрос. Но если считать, что наказание нарушителя (и даже месть ему) – это норма мира ЗС, то американские ЗС поступили бы нормально.

Но это осуществляют не представители американских ЗС. Это осуществляют представители наших ЗС. И тем самым выступают в унизительной роли американских «подстилок». Они пытаются эту жалкую роль представить как восстановление исторической истины, высший моральный долг, а также как борьбу с «коммунистическим безумием» (видимо, все же овладевшим аморальной американкой наряду со всякими там бабьими слабостями).

Наши ЗС наблюдают это и... и то ли этому аплодируют, то ли беспомощно утираются. Между тем это не просто шабаш с прямым участием определенных лиц (а значит, косвенным участием определенных структур). Это посмертная «сдача своих». Поскольку речь идет о глумливой сдаче, то смердит на весь мир. Поскольку показано по государственному телевидению, то за этот смрад отвечает государство. Поскольку по всему миру блуждает миф о всесилии в нынешней России некоей чекистской корпорации, то за смрад отвечает еще и корпорация (часть мира ЗС). Все это чревато невыразимым презрением. Я имел возможность в этом убедиться на следующий день. И тень этого презрения ложится не на корпорацию и не на инстанции, а на страну. Тем самым и на каждого из нас, если в нас еще живо хоть какое-то гражданское чувство.

Мы этот смрад источаем. От нас шарахаются. Мы списываем это на чей-то проект по демонизации России. Нет спору – проект есть. Но никто не сооружает проект на пустом месте. А это место просто... просто кишит червями.