Сергей Кургинян - Слабость силы - Аналитика закрытых элитных игр и ее концептуальные основания

Итак, можно, конечно, потребовать, чтобы мир закрытых социальных систем вообще исчез. Испарился, так сказать. Но тогда надо оговорить, каким образом будет выполнено подобное требование. И чем при его выполнении станет жизнь. Она, конечно, что-то приобретет. Но что-то и потеряет. И как далеко должна быть распространена аксиома открытости и прозрачности (рис. 14)?

Любовная связь двух семейных людей, например, – это уже закрытая система. Возлюбленные строят закрытые отношения между собой, определенным образом предъявляют себя своим семьям, близким, коллегам по работе. Возможно, они строят отношения с другими закрытыми микросистемами, договариваясь, как и куда поехать в отпуск.

Мы можем предавать все это анафеме и требовать, чтобы оно испарилось. Но мы должны понимать, что произойдет в этом случае с обществом. И какой ценой может быть куплено такое испарение. Представьте себе советское общество, в котором все непрерывно доносили бы на нечто подобное в партком, а партком принимал жесточайшие меры в каждом случае без исключения. Это была бы даже не антиутопия. Это была бы схема, которая тут же взорвала бы общество изнутри.

Так чего же мы хотим? Я попробую сформулировать.

1. Мы хотим вернуть адекватность во все, что касается «метрик социального поведения». Когда поведение систем из «мира ЗС» рассматривается не в логике своих метрик, а как нечто, что надо измерять метриками «мира ОС», возникает специфический и крайне опасный казус. Вкратце – мы теряем способность оценить степень здоровья (или меру болезни) того или иного «мира ЗС. Мы не знаем, когда надо бить тревогу и говорить: «Этот конкретный «мир ЗС» страшно болен», а когда подобный сигнал тревоги – это проявление наивности.

Мы косвенно оцениваем степень болезни того или иного «мира ЗС» по его вторжению в «мир ОС». Но это лишь косвенная оценка. Она и формирует «усеченный» запрос на понимание ситуации под ковром. Усеченность этого запроса в том и состоит, что он лишен инструментальной вооруженности, лишен понимания специфичности, лишен способности к, так сказать, «метрическому транзиту».

Вот вам сказали, например, что такой-то элемент «мира ЗС» торгует наркотиками. Или оружием. Или тем и другим. Вы что должны сделать? Предъявить обвинение в преступности (иначе говоря, зафиксировать отклонение от своей нормы). Вы не имеете права задать главный вопрос: «А как он этим торгует? Если вот так и так, то он – в своей метрике – расположен нормальным образом. А если вот так и так, то он – в своей же метрике – расположен глубоко ненормальным образом. То есть болен! То есть необходимо вмешательство! Иначе ни ему, ни нам мало не покажется! Его болезнь скажется и на нас!»

Вы не имеете права на этот, единственно эффективный подход. Потому что нет для вас «двух метрик». Есть одна! И если вы что-то там такое зафиксировали, так сказать, отклоняющееся от нормального, звоните в соответствующие органы! Или соучаствуйте в преступлении.

Но вся мировая реальность кричит о том, что такая пропись ничего не объясняет, ничего не описывает. Вам вываливают ворох информации по этому поводу. Вы могли бы разбраковать информацию, выделить ценную, оценить метрические отклонения и дать диагноз. Но вместо этого вы просто кричите, что все жутко криминализовано. Но если все жутко криминализовано, то вы-то кто? В лучшем случае, вы – стремящийся изгнать скверну Савонарола (по сути – все равно элемент элитной игры). В худшем – просто беспомощный чудик. Раз прочитал про криминализацию, два прочитал... Блеванул, прошу прощения, от всего этого. И перестал лезть под ковер. А только это и нужно для сохранения «самоистребительного господства».

Итак, мы хотим иметь аппарат для автономной, «инометрической» диагностики. Мы хотим знать состояние «мира ЗС». И не из любопытства! А потому, что «больное там» будет изливаться на нас. Соразмерно тяжести заболевания, между прочим.

2. Мы хотим, чтобы «мир ЗС» знал свое место. Чтобы он не пытался оседлать «мир ОС», а знал, что служит ему. А «мир ОС» уважает это служение. Мы знаем, к чему ведет другая норма. Что такое пьяный комитетчик эпохи застоя, который едет на скорости 140 км в час, а на возглас: «Осторожно, вы задавите людей!» –отвечает: «Где вы видите людей?».

3 Мы хотим, чтобы «наш» «мир ЗС» был устойчив. То есть его социальность (мы понимаем, что особая социальность) не была подорвана. Чтобы она ничем не была подорвана: ни внешними действиями, ни внутренними противоречиями. Мы хотим, чтобы в этом мире не было мутаций. То, что я описал в пункте 2, – это только одна из возможных мутаций. Есть и другие.