Строуб Тэлботт - Измена в Кремле. Протоколы тайных соглашений Горбачева c американцами

На следующий день в частной беседе с Шеварднадзе госсекретарь одобрительно отозвался о его речи. Оба они пришли к выводу, что в Персидском заливе им необходимо действовать в тесном контакте с целью усиления давления на Саддама. Каждый их них, находясь в Нью-Йорке, встретился с министрами иностранных дел целого ряда арабских государств. Таким образом Бейкер и Шеварднадзе совместными усилиями пытались «отлучить» от Саддама как можно большую часть арабского мира.

Накануне приезда Шеварднадзе в Нью-Йорк Буш написал Горбачеву, что переговоры по контролю над вооружениями зашли в тупик. Если в ближайшее время не будут достигнуты договоренности по СНВ и обычным вооруженным силам в Европе, предупреждал он, то в этом году не будет подписано соглашение, что повредит ноябрьской встрече в верхах на Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе. Еще раньше Буш сказал Горбачеву, что откажется от участия во встрече глав государств — членов СБСЕ, если не будут достигнуты окончательные договоренности по обычным вооруженным силам в Европе; сейчас он настоятельно рекомендовал Горбачеву поручить Шеварднадзе решение всех острых вопросов, касающихся обоих договоров.

На встрече во вторник, 27 сентября, Бейкер и Шеварднадзе преодолели некоторые технические затруднения по обычным вооруженным силам в Европе. Вопросы СНВ ими не обсуждались.

Тарасенко признался Россу:

— Добиваться решения этих вопросов в Москве становится очень трудно. Люди озабочены внутренними проблемами и тем, что происходит в Персидском заливе. Наши военные с большой неохотой идут на окончательную доработку этих договоров.

На следующей неделе в Нью-Йорке во время подготовительной встречи (СБСЕ) Шеварднадзе сказал Бушу: он «вполне уверен, что Договор об обычных вооруженных силах в Европе будет готов к подписанию в Париже в ноябре». Он надеялся, что Договор СНВ будет полностью составлен к концу этого года, так что Буш сможет приехать в Москву на встречу с Горбачевым, организованную по всем правилам, в январе или феврале 1991 года.

Несмотря на внешнюю жизнерадостность Шеварднадзе, Бейкер видел, что нервы его коллеги напряжены до предела — из-за изнурительной борьбы с московскими сторонниками жесткой линии по вопросам Германии, Персидского залива, контроля над вооружениями и Прибалтики. Во время публичных церемоний на Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе Бейкер подтвердил уже устоявшуюся, с его точки зрения, политику США в отношении Прибалтики — он предостерегал против применения силы и призывал к диалогу. И хотя заявление это практически ничем не отличалось от того, что он повторял раньше, оно вывело Шеварднадзе из себя.

Тарасенко отвел Росса в сторонку и сказал:

— Мой министр принял эти слова очень близко к сердцу. Они осложнят его положение у нас в стране. И будут использованы против него.

Когда Росс передал это Бейкеру, тот был очень огорчен столь эмоциональной реакцией Шеварднадзе на его высказывание общего характера. Он извинился перед Шеварднадзе и письменно, и устно, объяснив, что вовсе не хотел создавать ему проблемы.

Но у Шеварднадзе была и другая причина нервничать: вот уже несколько недель Примаков обрабатывал Горбачева, чтобы тот позволил ему отправиться со специальной миссией к Саддаму в Багдад. Министр иностранных дел всегда хорошо относился к Примакову и считал, что тот помог ему в его карьере, однако сейчас он был возмущен стремлением Примакова вмешаться в политику в отношении Персидского залива.

В Кремле Шеварднадзе внушал Горбачеву, что миссия Примакова «собьет с толку» Саддама, который «истолкует и использует ее по-своему».

Однако Горбачев надеялся, что Примаков сможет подсказать какой-то политический выход из кризиса и таким образом снимет его с крючка сторонников жесткой линии.

— Примаков хочет ехать, и пусть едет, — сказал Горбачев.

Вне себя от ярости, Шеварднадзе вернулся в свой кабинет в Министерстве иностранных дел, где сказал своим помощникам, что, наверное, оставит свой пост.

— Не может быть двух внешних политик! — бросил он…

Вереду, 3 октября, состоялось официальное объединение двух Германий в Федеративную Республику Германию. В фарватере крымских переговоров Коля с Горбачевым государства — участники программы «два плюс четыре» еще в сентябре решили подписать договор, прекращающий оккупационные права четырех стран — победительниц во второй мировой войне.