Александр Бовин - XX век как жизнь. Воспоминания

На таком идеологическом и психологическом фоне мысль о необходимости «крайних мер» не вызывала особого удивления. Открыто она прозвучала на июльском (1968) пленуме ЦК КПСС. «Мы и впредь, — заявил Брежнев, — прежде, чем принимать крайние меры, будем прилагать все усилия к тому, чтобы политическим путем, действиями самих здоровых сил КПЧ дать должный отпор антисоциалистическим и контрреволюционным элементам и сохранить КПЧ как руководящую силу, сохранить социализм в Чехословакии».

Однако для «всех усилий» оставалось мало возможностей. Точнее — одна. Договорились провести встречу членов политбюро ЦК КПСС и членов президиума ЦК КПЧ. Местом встречи избрали малюсенькую железнодорожную станцию на границе Словакии и Украины — Чиерну-над-Тиссой.

У меня сохранилась часть стенограммы обсуждения проекта выступления Брежнева на этой встрече. Несколько выдержек.

Л. И. Брежнев. Надо сказать, дорогие товарищи, совсем не трудно заметить то обстоятельство, что антисоциалистические и контрреволюционные элементы, используя средства пропаганды и говоря о какой-то новой модели, о какой-то социалистической демократии и «либерализации», связывают это (и довольно прозрачно намекают) с возвращением Чехословакии к республике типа Бенеша и говорят, что нужен масариковский социализм.

А. Н. Косыгин. Это не случайно. Масарик был одним из инициаторов интервенции.

Л. И. Брежнев. Им нужен тот, кто привел дело к Мюнхену. Сказать о том, что при Масарике дважды компартия загонялась в подполье, была под запретом, сказать, что он инициатор Мюнхенского соглашения.

Б. Н. Пономарев. И закончить тем, что все это есть по существу идеологическое обоснование контрреволюции.

Н. В. Подгорный. Нужно обязательно сказать, над чем работает наша партия после ХХIII съезда КПСС, какие мы имеем успехи, что мы не такие слабаки, не такая уж деревня, не консерваторы. Посмотрите, чего мы добились, дойдите сначала до этой деревни.

С таким багажом наши лидеры ехали отстаивать интересы социализма. Воистину, «не такая уж деревня».

Летели тремя самолетами. Из Мукачева в Чоп машинами. Но через Ужгород, так как прямая дорога, по словам секретаря Ужгородского обкома КПУ, была забита войсками.

Жили на нашей территории прямо в тех вагонах, в которых приехали. Начальству создали персональный комфорт. А для остальных — две деревянные будки на отлете.

Ночью согласовывали с чехами процедуру.

Они намеревались закончить встречу за один день; мы — сколько надо.

Они хотели начало встречи снять на кинопленку; мы — против.

Они предложили записать все на магнитофон; мы — пусть каждая сторона ведет свою стенограмму.

В порядке равноправия были приняты все наши предложения.

Каждое утро наш состав пересекал границу, и мы плавно въезжали в Чиерну-над-Тиссой. Переговоры велись в фойе клуба железнодорожников. Охраны — тьма. Никаких фото- и киноаппаратов. Но, вернувшись в Москву, я увидел на развороте журнала «Пари-матч» запечатленное заседание, даже себя обнаружил. История не любит тайн.

Как всегда, шел обмен речами. Драматический момент: Биляк выступил вразрез с общей позицией президиума. Скандал: Шелест как-то обидно обошелся с Кригелем. Вечером Косыгин и Суслов ходили извиняться.

Самое главное произошло в туалете. Биляк передал Шелесту письмо с настойчивой просьбой о «всесторонней помощи». Письмо подписали члены президиума ЦК КПЧ Алоис Индра, Драгомир Кольдер, Антонин Калек, Олдржих Швестка и Васил Биляк. Последний абзац звучал так: «В связи со сложностью и опасностью развития обстановки в нашей стране просим вас о максимальном засекречивании этого нашего заявления; по этой причине пишем его прямо лично для вас на русском языке». Засекречивание было обеспечено. Я, например, узнал имена «подписантов», только прочитав газету «Известия» от 17 июля 1992 года. Расследование производил мой друг Леня Шинкарев.

Из Чиерны-над-Тиссой отправились в Братиславу. Там 3 августа состоялось очередное (и последнее) совещание в формате 5+1. Было принято Заявление. В нем провозглашалось, что защита завоеваний социализма — это «общий интернациональный долг всех социалистических стран». Именно ссылаясь на этот долг, армии «пятерки» меньше чем через двадцать дней вторглись в Чехословакию.

Не успели мы вернуться в Москву, как из Праги стали поступать неприятные сообщения. Некоторые участники встречи в Чиерне-над-Тиссой стали выступать на партийных активах с рассказами о том, как они «надули» русских: наговорили им то, что они хотели, а делать будем то, что мы хотим. Обстановка накалялась…