Александр Бовин - XX век как жизнь. Воспоминания

Приведу пример. Г. В. Лазутина. Основы творческой деятельности журналиста. «Аспект Пресс», 2000. Автор рассуждает об особенностях организации журналистского текста. Рекомендует использовать изобретение психологов «дитекс» (диаграмму текстовых смыслов). Суть дитекса излагается следующим образом: «Он являет собой передаваемую через систему координат относительно объективную картину текста как выраженного в знаках, отграниченного, организованного единства некоторого множества микросмыслов. Последовательность микросмыслов, определяемых автором методики как текстовые элементы, обозначается на оси абсцисс, отражая семантическую длину текста. Последовательность смысловых слоев, объединяющих микросмыслы одного информационного уровня, обозначается на оси ординат, отражая семантическую глубину текста. Координатой отдельного текстового элемента оказывается точка пересечения перпендикуляров, восстановленных из данной абсциссы и ординаты. Соединяя координаты текстовых элементов прямыми линиями, мы получаем графическое изображение смысловой динамики текста, „заложенной“ в него создателем. При этом становятся наблюдаемыми (и в принципе даже доступными измерению) важнейшие качества текста, обычно определяющиеся „на глазок“: его глубина, плотность, целостность, логическая полноценность, доказательность» (с. 100).

Внеся ясность в методику работы с дитексом, Г. В. Лазутина на следующей странице протестует против примитивного понимания единства содержания и формы. Для понимания не примитивного привлекается академик Лосев: «Он выдвинул тезис: выражение сущности, или форма, по своему бытию ничем от самой сущности не отличается и потому есть сама сущность. Противопоставил ему антитезис: выражение, или форма, сущности отлично от сущности, так как предполагает нечто иное, что есть кроме сущности. И вывел синтез: выражение, или форма, сущности есть становящаяся в ином сущность; вот — потенция и залог всяческого функционирования сущности, в которой отождествлен логический смысл с его алогической явленностью и данностью…» (с. 101).

Не все страницы книги Г. В. Лазутиной столь глубоки. Многие написаны проще, понятнее, яснее. Но — зачем?

Мне довольно часто приходится иметь дело с журналистскими текстами, своими и чужими. Теперь понимаю, что оценивал их «на глазок» и что сам не додумался отождествить логический смысл с алогической явленностью. Ну, мне уже поздно переучиваться. А как быть со студентами? Г. В. Лазутина работает на факультете журналистики МГУ. Там же трудится и Е. П. Прохоров, книга по теории журналистики которого впечатляет не менее, чем книга Г. В. Лазутиной. Известно, что факультет журналистики МГУ может быть назван базовым по отношению ко всем заведениям, где готовят журналистов. Этот факультет окончили многие ныне блестящие журналисты, которые впитывали теорию журналистики по книгам указанных и похожих на них авторов. Следовательно, или такая теория нужна, или она не вредит становлению хороших журналистов.

Сделав такой вывод, я успокоился. Пусть студенты учат теорию журналистики по тем учебникам, которые существуют и апробированы в МГУ. Трудно, скучно, но справиться можно. Сам же я попробую дать введение в журналистику, не претендуя на теоретические глубины.

Стержневой идеей своего курса поставил мысль Анатолия Абрамовича Аграновского, по-моему, самого мощного советского журналиста послевоенного времени: «Не тот журналист хорошо пишет, кто пишет хорошо, а тот, кто хорошо думает». Пытался учить студентов не журналистике, а умению думать. Внимательно следили за прессой и телевидением. Анализировали наиболее удачные или неудачные материалы. Сравнивали разные творческие манеры. Занимались классикой: что такое хорошо и что такое плохо? Откладывали на оси абсцисс совесть, а на оси ординат деньги. Студенты рисовали свои автопортреты.

Попросил написать сочинение: «Мой любимый журналист и мой нелюбимый журналист» (по абзацу на каждого). Получилось любопытно. Даже опубликовались (Профессия — журналист. 2001. № 1).

16 человек назвали 16 фамилий. Если каждое упоминание приравнять к очку, к баллу, то максимальное число баллов (по семь) получили С. Доренко и Е. Киселев. Но качество баллов разное: у Доренко три плюса на четыре минуса, а у Киселева лишь один плюс на шесть минусов. По три очка у В. Шендеровича (плюсы) и Н. Сванидзе (два плюса и один минус). По два балла у Л. Парфенова (плюсы) и А. Любимова (плюс и минус). Из упомянутых по одному разу назову А. Невзорова (минус) и С. Сорокину (тоже минус). Так что самым любимым оказался Шендерович, а больше всех минусов набрал Е. Киселев.