Александр Бовин - XX век как жизнь. Воспоминания

Обстановка тех дней просвечивает сквозь одну из предвыборных листовок.

«Мы, представители научной и художественной интеллигенции, активисты алии и узники Сиона, обращаемся к выходцам из бывшего СССР с призывом голосовать на предстоящих выборах за Ариэля Шарона. Мы уверены, что Ариэль Шарон сумеет вывести страну из той почти катастрофической ситуации, в которой она оказалась из-за дилетантской политики Эхуда Барака, ежедневно меняющего свои взгляды.

Уступки, сделанные Эхудом Бараком на переговорах с палестинцами, ставят под угрозу не только личную безопасность каждого гражданина Израиля, но и сам факт существования Израиля. Нас пытаются убедить, что победа Ариэля Шарона на предстоящих выборах чревата войной. А ведь война уже идет, ежедневно гибнут мирные граждане! По вине Эхуда Барака всего за полтора года Израиль превратился в самое опасное для евреев место в мире. Всего за полтора года Израиль оказался отброшенным на пятьдесят лет назад — сегодня, как и в дни Войны за независимость, жилые кварталы Иерусалима находятся под обстрелом. Сегодня, впервые за многие годы, арабские лидеры поверили в слабость Израиля и начали шантажировать его, требуя все новых и новых уступок.

Мы уверены, что только Ариэль Шарон сумеет восстановить мощь Израиля, остановит разбушевавшийся террор и добьется надежного и прочного мира. Сегодня Израилю нужен опытный и сильный лидер. Сегодня Израилю нужен Ариэль Шарон!»

6 февраля 2001 года Шарон победил Барака с разрывом в 25 процентов.

С начала «интифады Аль-Аксы» прошло почти два года. По вине Арафата, который допустил милитаризацию интифады, погибли тысячи мирных жителей. Переговоры прерваны. Чтобы их возобновить, необходимо прекратить террор, прекратить насилие. Однако Арафат решительно не желает это делать.

Почему? Есть несколько вариантов ответа.

1. Арафат не полностью контролирует обстановку. Главные центры террора действуют самостоятельно. И Арафат не хочет дискредитировать себя, не хочет отдавать приказ, который не будет выполнен.

2. Арафат боится садиться за стол переговоров, которые могут вывести на «окончательное урегулирование». Он врос в образ революционного лидера, призывающего к джихаду и прославляющего шахидов, героев-смертников. Мирная политическая работа, управление государством как-то не идут у Арафата. Создан огромный бюрократический коррумпированный аппарат, работающий на себя, а не на общество. За несколько лет «автономного» существования понизился уровень жизни в Газе и на Западном берегу. О демократии и говорить нечего.

3. Арафат боится возобновить переговоры, потому что против этого возражают набравшие силу палестинские радикалы. После того как израильтяне ликвидировали одну из наиболее зловещих фигур среди организаторов террора Салада Шехада, последовало заявление ХАМАСа: «Те, кто мечтает о так называемом мире, глубоко заблуждаются. Нет такого понятия, как мир с Израилем. Мы разнесем в клочья тела сионистов в каждом ресторане, на каждой автобусной остановке, в каждом автобусе». Имея такие тылы, Арафат «стесняется» конструктивно относиться к мирному процессу.

Еще в годы первой интифады палестинский поэт Махмуд Дервиш (а он не был радикалом, экстремистом) обратился к евреям с такими строками:

И пока так думают и чувствуют люди, трудно говорить об устойчивом мире.

Но вместо того, чтобы постепенно готовить палестинцев к мирному сосуществованию с евреями, разрушать разделяющую оба народа стену ненависти, Арафат — своими речами, своими действиями — укрепляет ее. И тем самым сам выталкивает себя из мирного процесса.

Понимаю, что мои соображения по поводу мирного процесса мало напоминают мемуарную прозу. Тут я скорее не участник, а наблюдатель. Участие обозначено в указанных выше книжках, которые не хочется пересказывать. Впрочем, и само участие было ограниченным. У Москвы другие внешнеполитические заботы были на первом плане. Это — во-первых. Во-вторых, не было крупных конструктивных идей, которые могли бы сблизить позиции сторон. Главное, чего добивался МИД, — чтобы формат нашего присутствия на той или иной процедуре не уступал американскому. Если Кристофер произносит речь, то и Козырев должен.

Каждое наше шевеление бросало в дрожь израильтян, поскольку шевелились мы, как правило, в пользу арабов. Не так беспардонно, как раньше, но все же…