Екатерина Шульман - Практическая политология. Пособие по контакту с реальностью

У такого типа режимов есть ряд характерных черт: они менее живучи, чем однопартийные диктатуры (средняя продолжительность пребывания у власти – 15 лет против 23 лет у однопартийных и 9 – у военных). Они так же более чувствительны к экономическим и внешним шокам. Во-первых, потому, что богоданный лидер должен перманентно доказывать свою способность производить из ничего мед и манну – трудности приемлемы, но они должны быть временными. Во-вторых, что важнее, такого рода режимы держатся на подкупе элит – а когда окошечко, где выдают плату за лояльность, закрывается, очередь, которая только что стояла сплоченной фалангой, мгновенно растворяется в воздухе.

Малозаметное, но значимое внутреннее противоречие российского режима состоит в том, что если автократия у нас и вождистская (хотя на этот счет есть сомнения), то тип легитимации – процедурный. То есть власть приобретается и передается в результате выборов и различных толкований писаных законов. Хранителем ее является не революционная гвардия, а коллективная бюрократия.

Из этого не следует, что «власть соблюдает законы», но имитировать это соблюдение она обязана, а нарушает их именно в той степени, в какой сами законы это позволяют (они соответствующим образом написаны). Сама необходимость фальсифицировать выборы и выворачивать Конституцию наизнанку подтверждает это извращенным образом.

Легитимация процедурного типа для власти выгоднее всех прочих – она наименее подвержена эрозии из-за внешних и внутренних неудач. Для лидерства в такой системе не надо бесконечно источать персональное очарование, излечивать золотуху и исправлять курс национальной валюты наложением рук. Достаточно контролировать выборный процесс и прессу, а на все претензии отвечать «закон один для всех» и «не нравится – идите в суд».

Опасный момент наступает, когда режим такого типа исчерпывает свою рационально-правовую легитимность, то есть пропускает тот исторический момент, когда передача власти еще может произойти посредством ущербной, но внешне законной процедуры. После этого режим начинает морфировать – лидеру приходится вести себя как революционному вождю, им по сути не являясь, а именно – совершать подвиги, побеждать врагов, приращивать земли и извлекать сокровища со дна морского. Прагматическому лидеру персонального культа не положено, а харизматический вождь только им и держится, потому что больше никаких оснований для занятия своей должности у него нет.

03.08.2015

Как будет выживать наша политическая система в условиях сокращения ресурсной базы? Если экономическая модель за прошедшие 15 лет становилась, насколько это возможно, все более примитивной – качаем углеводород, продаем, на полученный доход расширяем государственный аппарат, – то политический режим, напротив, достиг в своем развитии некоторой даже изысканности. Он имитировал демократические институты и тоталитарную риторику, без объяснений менял пропагандистские модели, в отношении потенциальных оппонентов сочетал точечные репрессии и точечную же кооптацию, заменял политическую конкуренцию соревнованием бюрократических кланов, а конституционную систему сдержек и противовесов – организацией административной биржи, где торгуют ресурсами, полномочиями, угрозами и обещаниями. Тем не менее экономическим фундаментом этого барочного палаццо все равно является покупка лояльности за деньги: как правящий класс, так и граждане наделяются своей долей распределенных доходов, а взамен от первых ожидается участие, от вторых – пассивность.

Живучесть гибридных режимов, их способность противостоять внешним и внутренним шокам – тема, наукой достаточно изученная. Свежее исследование группы авторов под руководством классика современной политологии Барбары Геддес Autocratic Breakdown and Regime Transitions: A New Data Set оперирует данными о трансформации 280 автократических режимов с 1946 по 2010 г. Эмпирический материал настолько обширен, что любые обобщения будут некоторым огрублением, но выводы можно извлечь следующие: чем выше уровень концентрации власти в одних руках, тем выше уровень насилия при смене режима, а для мягкой режимной трансформации выгодно распределять власть (и, следовательно, ответственность) между политическими институтами, например партиями и парламентом.

Надо понимать, что политический режим представляет собой систему, не сводимую к сумме индивидуумов, занимающих руководящие должности. Если спросить того или иного начальника времен режимной турбулентности, как надо переживать трудные времена, он ответит не «потихоньку демократизироваться – так целее будем», а в лучшем случае «надо замереть и переждать», в худшем же приведет примеры предшественников, сгинувших оттого, что они «дали слабину» и «не додавили контру». Он-то, разумеется, будет умнее и всех додавит, гайки докрутит и поляну заасфальтирует.