Сергей Кургинян - Содержательное единство 1994-2000

Отсюда вопрос: хотим ли мы и дальше, оставаясь в политике, блюсти "невинность" и классическое "разделение функций"? Если хотим, то должны понять, что такое сохранение себя в политике с таким соблюдением функций неизбежно будет оплачено кровью людей на новом витке очень непростого российского процесса. Надо либо уходить из политики, либо менять отношение к функциям в неклассическом мире. Думаю, что рано или поздно этот выбор придется сделать каждому. И может быть, после того, как он будет сделан, что-нибудь и изменится к лучшему. Сначала на уровне преодоления пустопорожности наших нынешних аналитических штудий, а потом в реальной политике.

Верю ли я в это? Если бы не верил – стал бы устраивать весь этот сыр-бор с подобными рефлексиями?

Сергей Кургинян, Мария Мамиконян, Мария Подкопаева

Доклад опубликован в журнале "Россия XXI". 1998. #3-4

Введение

Наша попытка развернуть системную аналитику вокруг столь частного эпизода, как ставшее сенсационным высказывание А.Куликова по поводу превентивных ударов по базам террористов, вызвана вовсе не желанием в том или ином виде поучаствовать в сенсации. Будь реакция общества на это высказывание иной, мы, может быть, и не стали бы "подверстывать" системный анализ к столь частному эпизоду. Но уровень и тип реагирования столь показательны, что отсутствие рефлексии на них было бы таким же "знаком духовной капитуляции", как и поездка в Орду на день рождения высокопоставленного террориста или "державное высказывание" по поводу покаяния России за вандализм в Чечне.

Кроме того, наша аналитика никогда не была отделена непроходимыми барьерами от того, что причастно уже не только рефлексии, но и воле, поступку. Это можно назвать "целостным анализом", "гештальт-анализом", "аналитической феноменологией"… Словом, чем угодно, кроме выхолощенного системного "аналитикс", которое в нынешней российской действительности сразу переходит в "рассуждения патологоанатома", а в конечном итоге – в политологический постмодерн. Наша задача – противопоставить этому постмодерну пусть и мрачный (_"не мрачный" взгляд на происходящее – это лживый взгляд), но не танатический подход к действительности. "Под-ход", в котором, пусть скрыто и размыто, содержался бы "вы-ход". Иначе исследования "ходов" превращаются в описание "у-ходов". У нас другие цели и другой метод исследования.

Этот метод (а метод в данном случае содержателен) требует соответствующего предмета, в котором есть что-то, кроме всеобъемлющей политической "смердяковщины".

В высказывании А.Куликова такой предмет просматривается. И потому важно, чтобы это высказывание сохранилось в совокупном отечественном хранилище надежд и возможностей, а не оказалось переведенным в разряд курьезов, профессиональных "заморочек" или внесодержательных игровых ходов. Рефлексия, восстанавливающая целостность, а не препарирующая труп, нуждается в понятии "музыкальность". Напомнить уху, полуоглохшему от суетливой какофонии "киданий", "разводок", "заточек", "подставок" (того, что Осип Мандельштам называл "червями, кишащими в тверди"), о существовании музыки над (и именно над!) всем этим – совершенно необходимо. Приведем полностью эти строки поэта, порожденные предчувствием трагического исхода Первой мировой войны:

Нельзя дышать, и твердь кишит червями,

И ни одна звезда не говорит.

Но, видит Бог, есть музыка над нами.

Дрожит вокзал от пенья аонид

И снова, паровозными гудками

Разорванный, скрипичный воздух слит.

Высказывание Куликова (при всей его малости) все-таки как-то соотносится с тем, что мы называем "музыкой бытия". Спросят: "А что особенного в этом высказывании, за вычетом желания высокопоставленного "сапога" прикрыть беспомощность российской армии горловой амбициозностью? "Дядя", озверев, бьет барабанную дробь…"

Отвечаем. По большому счету, Куликов в нынешней маразматической ситуации сказал хоть о какой-то Готовности. В абсолютно не готовом ни к чему обществе – это уже "музыка бытия". Часть общества, понимающая, как важна Готовность и как знаменательно отсутствие во власти хоть чего то, соотносимого с этой Готовностью, прислушалась к "знаку Готовности", а не к рекомендации соответствующих спецтехнологий.

Возможно, эта часть общества преувеличила содержание данного знака Готовности. Боже нас избави патетизировать высказывание Куликова! Аналитика нашего толка ничуть не менее скептична, чем у собратьев, занимающихся совсем уж отчужденными выкладками. Ниже мы это докажем. Но так уж устроена наша сегодняшняя пакостная жизнь, что музыкой становятся любые адекватные трагизму и не чуждые (эмоциональной хотя бы) правде знаки духовного предуготовления.