Анатолий Торкунов - Современные международные отношения. Учебник

Неолиберализм

Неомарксизм

Положения, разделяемые в той или иной мере всеми парадигмами

Основная тенденция современного этапа международных отношений

Ничего нового от Фукидида и до наших дней движущим мотивом международной политики остаются национальные интересы, а существом международной политики — борьба за власть и силу

Возрастание взаимозависимости мира и, соответственно, значения совместных интересов и ценностей

Усиление «несимметричности» взаимозависимости и вытекающая из этого борьба между «периферией» и «центром» мир-системы

Усиление системного характера вызовов и угроз, с которыми сталкивается сегодня человечество

Акторы

Главным международным актором, определяющим характер международных отношений остается государство

Рост числа и многообразия международных акторов и связанная с этим фрагментация МО

Государства становятся проводниками интересов мирэкономики, находящейся под определяющим влиянием наиболее развитых стран Запада во главе с США

Рост числа и многообразия международных акторов при ведущей роли государства и связанная с этим фрагментация МО

Регулирование международных отношений

Сила и баланс сил — главный регулятор МО

Рыночные механизмы (спрос, конкуренция…) как регулятор МО.

Возрастание роли права и международных институтов в регулировании МО и связанная с этим их демократизация

Основной регулятор — борьба «государств (и регионов) — классов»

Роль демократических институтов, международного права и рыночных механизмов растет. Но важнейшими регуляторами международных отношений остаются власть и сила (в ее разных измерениях)

Роль структурных факторов международной системы

Детерминирующая роль международной системы и ее структуры в поведении государств (неореализм)

Усиление роли экономики в трансформации мировой системы и связанная с этим глобализация

Определяющая роль мировой экономики в МО и связанная с этим глобализация

Растущая роль экономики в международной системе

Представители рассматриваемых парадигм

Г Моргентау, Р. Арон, К. Уолц, Б. Бузан, Дж. Греко, Дж. Миршаймер

Р. Кеохейн, Дж. Най, М Николсон, М.-К. Смутс, Ч. Липсон, С. Стрендж

И. Валерстайн, С. Амин, Р. Кокс, М. Рогальски, Ф. Кардозо, Т. Фалето

Эвристический характер системного подхода к изучению международных отношений не вызывает сомнений. Он проявляется, в частности, в том, что уже сама идея о существовании в них системных закономерностей позволяет рассматривать их как результат принятия рядом государств определенного политического, экономического и идеологического статус-кво на международной арене, на общепланетарном, региональном или субрегиональном Уровне. С этой точки зрения, каждая международная система является ни чем иным, как неформальной институционализацией соотношения сил между государствами в соответствующем пространственно-временном контексте. В то же время было бы наивным считать, что существующие в политической науке закономерности

функционирования и трансформации международных систем обладают такой степенью строгости, которая позволяла бы делать на их основе безошибочные прогнозы. Дело в том, что сколь бы глубокими ни были наши представления о системе международных отношений, они всегда остаются неполными, всегда «не поспевают» за эволюцией объективной реальности.

Сказанное относится и к закономерностям международных отношений в целом. Оценивая их теоретическое значение и практическую роль, следует иметь в виду, что международные отношения представляют собой чрезвычайно сложную систему. Здесь допустима некоторая аналогия с теорией хаоса, которая явилась результатом постепенного понимания всей сложности объяснения и прогнозирования поведения сложных систем. Как известно, метеорологи первыми попытались использовать компьютеры для прогнозирования погоды на основе данных о динамике метеосистем и достаточно быстро убедились в том, что относительно точные предсказания в данной сфере возможны не более чем на три дня. Причиной же трудности более долгосрочных прогнозов является то, что их результат зависит от самых незначительных колебаний в исходных данных. Оказалось, что подобное наблюдается и в других областях. Сложные системы обладают той особенностью, что контроль над отдельными частями системы еще не гарантирует контроля над системой в целом. Каждое действие, предпринимаемое в рамках такой системы, имеет последствия, которые не только невозможно предсказать, но и зачастую сложно проследить. К. Келли отметил в 1994 г., что в традициях западной культуры воспринимать вещи механистически. Подобные традиции не всегда учитывают, что после определенного рубежа системы приобретают характер, качественно отличающийся от суммы составляющих их частей. Действительно, если принять во внимание различные взгляды шести миллиардов человек, населяющих планету, наличие около двухсот правительств, которые ими управляют, бесчисленные органы самоуправления, тысячи неправительственных организаций, ТНК и транснациональные банки (ТНБ), многообразие религиозных течений и этнических общностей, интернационализирующуюся мировую экономику, расширяющиеся телекоммуникационные системы, рост объемов и изменение характера информации, то становится очевидным, что сфера международных отношений является, возможно, самой сложной системой, которую можно найти за пределами живой природы. И даже когда нет ошибки в анализе отдельных частей той системы, то и тогда попытка анализировать их в отрыве друг от друга приводит к неверным результатам. Поэтому, возможно, одна из главных закономерностей международных отношений, которую следует иметь в виду как политикам, так и исследователям, — это их постоянная эволюция, их преемственность и изменение. Их исследование требует выхода за рамки узких стереотипов внешнеполитического поведения, использования всего багажа накопленных в этой сфере теоретических знаний и, разумеется, их развития.