Сергей Кургинян - Содержательное единство 2001-2006

С политической точки зрения (а здесь только она может иметь значение, филологически-философские хобби и чьи-то хлопоты, я повторяю, не в счет) Бахтин был важнейшим теоретиком такого непростого явления, как карнавал. Я не могу превращать свой анализ в философско-литературоведческое исследование, но твердо знаю, что перестройка совершалась по всем законам карнавального действа. Бахтин был основным нашим теоретиком так называемой смеховой культуры. И опять-таки, перестройка – это апофеоз культуры осмеяния, деструктивного смеха, разрушающего иерархии и обнажающего бездны.

Я не хочу сказать, что Бахтин сидел в секретных помещениях и разрабатывал перестройку по заказу Андропова. Но игнорировать данные линии пересечения, только и способные как-то соотнести шефа КГБ с опальным филологом, я не имею права.

Наконец, Бахтин был теоретиком (и апологетом – что ничуть не менее важно) раблезианского низа. А это очень сложное явление! Были любители трактовать Рабле как ренессансного критика церковного мракобесия. Это чушь собачья – и любой осведомленный человек не может не развести руками по поводу подобной наивной версии. Раблезианский низ, как и карнавал в целом, атаковали не церковь, а любую смысловую вертикаль. Именно любую! Тут опыт Рабле бесценен!

Почему бы, например, не атаковать с помощью неораблезианских формул такую смысловую вертикаль, как КПСС? Тут ведь что церковь, что КПСС – какая разница? Что деструкция средневекового смыслового универсума (прямая цель Рабле), что деструкция других смысловых универсумов (цель неораблезианцев)… Со структурно-функциональной точки зрения, которой блестяще владели все филологические западные школы, из которых черпал свои прозрения Бахтин, – это неважно. Принципы деструкции не зависят от смыслового наполнения.

Если же от структурно-системных абстракций переходить к социальной конкретике, то неораблезианство позволяло построить реальный мост между фрондирующей интеллигенцией и другими антисистемными группами – фарцовщиками, мясниками, парикмахерами, теневиками… Криминалом, в конце концов.

На самом деле, тут существовало почти непреодолимое препятствие. Интеллигенция строила свою фрондерскую линию на различных разновидностях духовного аскетизма. Ее социальные нормы определяли "Не хлебом единым" Дудинцева и "Иду на грозу" Гранина. Или "В поисках радости" Розова, где мещанской жене старшего брата и омещанившемуся старшему брату противостоят младший брат и младшая сестра. Младший брат рубит наследственной шашкой мещанскую мебель, которую жена старшего брата приволакивает в дом. А на ее слова: "Да, у нас есть трудности, нам многое надо купить. Но когда мы купим все…" – младшая сестра отвечает: "Все ты никогда не купишь, потому что ты прорва".

Враг этой интеллигенции – жирный чиновник в сталинском френче. Враг этой интеллигенции – мещанин-потребитель. На такой "платформе" строить союз с теневиками и фарцовщиками, согласитесь, трудно. Основу надо было изменить. Нужно было принципиальным образом реабилитировать в сознании интеллигенции "низ". Накопительство, обжорство, пороки, гедонизм. А реабилитировав, спросить: "Ребята, а где по этим параметрам слаще – у нас или в США?"

И уже на этой основе начать выводить народ на улицы. Во главе этих толп должны были, взявшись за руки, идти интеллигенты и бандиты, духовные протестанты и жирные хорьки, жаждавшие беспредельного обогащения. Кто в итоге должен был победить, было тоже понятно.

Но главное – нужно было завалить конкурента – КПСС. Завалить эту вертикальную смысловую структуру. И на ее место нужно было привести структуру совершенно другого типа. Гораздо более гибкую, матричную, близкую к сетевой. Догадываетесь, какую? Правильно, КГБ. Точнее, некое ядро этой размытой бюрократизированной системы, способное к альтернативному властному целеполаганию.

В этой интерпретационной схеме поведение Андропова представляется более чем логичным. Бахтин ругал сионизм, учил антисемитизму Кожинова и других? Да плевать на это! Главное, что в его руках находятся некие принципиально важные технологии. Главное, что его талант (а Бахтин – безусловно, талантливый человек) можно было запустить в дело несопоставимо более масштабное, чем какая-то филология.

А вот теперь вернемся к сентенциям Байгушева.

В своей книге Байгушев описывает Андропова как отвратительную сионистскую личность, чуть ли не главного врага "русского ордена", в котором Байгушев если не гроссмейстер, то один из членов синклита.