Сергей Кургинян - Содержательное единство 2001-2006

Итак, властный политический класс Советского Союза – это "субстанция", не лишенная многих важнейших политических добродетелей. А именно – цепкости. Жестокости. Властной страстности. Безупречности политических рефлексов. И многого другого. Единственное качество, которого эта субстанция была лишена, – интеллектуальность.

Специально не говорю "интеллигентность". Интеллектуальности не было! Напротив, она агрессивно отвергалась. Умники ходили в изгоях: "Подумаешь, еврей при губернаторе!" Политические лидеры, обращаясь к своему классу, говорили: "Подумаешь, программа, программа… Не я писал, ученые писали". Ученых терпели, но не более. Те, кто начинал с ними особо тесно взаимодействовать (Берия как куратор атомного проекта – лишь один из примеров), сразу попадали под подозрение.

Между тем, незаметно подкралась эпоха, когда без этой интеллектуальности "хошь стой, хошь падай". Эпоха называлась постиндустриальной. В каком смысле это слово используется, и правильно ли оно используется, – опять-таки, отдельный вопрос. Мне здесь не хочется его детально обсуждать, потому что это уведет нас от сути дела.

СССР и мировая коммунистическая система могли взять постиндустриальный барьер быстрее, чем США и мировая капиталистическая система. Об этом много писали. И совсем не в газете "Правда". Об этом писал Бернхайм, говоря о революции менеджеров. Об этом писали все теоретики так называемой меритократии, шире – "посткапитализма".

Для новых посткапиталистических элит бременем капитализма было семейное наследование денег и собственности. А значит, и наследование власти. Новые, более гибкие, общества вообще отрицали семью как канал вертикальной социальной мобильности. Поскольку гиря капитала не висела на шее у СССР и мировой коммунистической системы, "взлететь" в постиндустриализм нам было гораздо легче. И для этого совершенно не надо было отказываться от коммунизма. О чем я и написал в своей книге "Постперестройка" в 1990 году. После чего как раз и стал "врагом рынка и демократии".

Но дело не в отдельной книге и не в курьезах рыночных метаморфоз. Несвобода была тяжелым препятствием на пути советского постиндустриализма. Но, как ни странно, менее тяжелым, чем наследование капитала. И те, кто говорит, что несвобода не может сочетаться с постиндустриальным успехом, просто не хотят видеть щелей в том, что они выдают за монолитную бетонную стену. Есть, есть стена, есть проблема, и тяжелейшая. Но тяжелейшая, а не нерешаемая…

Так вот. Для того, чтобы взять барьер постиндустриализма, советскому политическому классу надо было просто умнеть. Интеллектуализироваться. Избавляться от антиинтеллектуальной фанаберии. Выполнять завет вождя: "Учиться, учиться и учиться". Но класс агрессивно не хотел выполнять это условие. С чем это можно сравнить? Для наглядности приведу пример из моего раннего детства.

Я поздно научился говорить и рано научился читать. Но между моментом, когда я научился говорить, и моментом, когда я научился читать, прошло сколько-то месяцев. И эти месяцы стали адом для моей (горячо любимой и мною, и всей моей семьей) домработницы Полины Васильевны. Потому что каждую минуту я требовал от нее: "Почитай!" А она говорила матери или бабушке: "Давайте я еще раз пол помою! Давайте я в магазин сбегаю! Давайте я обед сготовлю! Все, что угодно, только не это!"

Советский политический класс – это коллективная "Полина Васильевна". Это качество унаследовал и усугубил постсоветский новорусский политический класс. Иногда кажется, что этому классу – лучше сразу под суд в Гаагу, чем "почитать". Что "почитать" (то есть самому брать свой собственный интеллектуальный барьер) – это и лень, и больно, и унизительно.

И что тогда делать? Вливать во власть новую кровь? Мобилизовать кадровый резерв? Это еще страшнее. Опять для наглядности приведу пример.

Однажды во влиятельном властном кругу (вдруг проявившем заинтересованность в своей интеллектуализации) шло следующее обсуждение по поводу очень близких мне интеллектуалов: "Ну, давай, дадим им это, это и это!" – "Нет, нельзя!" – "А почему?" – "А они намного умнее нас. И если мы им дадим хоть что-то, они возьмут всё".

Это конкретное высказывание в точности описывает беспощадную классовую логику. Если хоть небольшую группу интеллектуалов реально ввести во власть, то эта группа "сделает" всех остальных.

Самим интеллектуализироваться нельзя ("западло"). Делиться властью с интеллектуалами смертельно опасно. Без интеллектуализации постиндустриальный барьер не возьмешь. А без взятия этого барьера нельзя управлять СССР и мировой коммунистической системой. Что делать?