Сергей Кургинян - Содержательное единство 2001-2006

Гораздо труднее объяснить распад 91-го года и то, что происходило там. Там – не четыре слоя, а слоев двенадцать. И добраться до их сердцевины, чтобы почувствовать, что ты понял по-настоящему, гораздо труднее.

Вопрос заключался не только в том, чтобы разобраться, но и обнаружить сущность процесса. Ведь ход событий оказывался задан очень жестко. Никакой неопределенности в этом смысле нет. Тогда же я сказал: "К власти приходит некий совокупный субъект. Он образован из криминализированной и все более криминализующейся части спецслужбистского сообщества. Все остальное отброшено на периферию (селекция – именно по принципу готовности к такому типу опыта и существования). И на конвергенцию с этой частью спецслужб идут бандиты, которые постепенно осваивают не лучшие компоненты боевого опыта тех, с кем они сотрудничают.

Весь опыт прошедших лет говорит: этот процесс необратим. Он движется только в таком направлении. Ничего другого в нем нет. Он доходит до очередной развилки, до очередного хаоса, он качественно углубляется, но он не меняет свое содержание. Где его истоки? Я постараюсь обсудить это на сегодняшнем Клубе именно потому, что он юбилейный – по отношению к 93 году.

Для меня вопрос состоял совершенно в другом: а что ты можешь противопоставить необратимому процессу в его теперешнем виде? Политики нет. В России нет политики. То, что происходит, не имеет никакого к ней отношения. Эта ситуация будет только усугубляться. Я тогда сказал себе и выполнил всё до конца: есть замкнутая группа людей, объединенная в принадлежащую мне школу и готовая создавать новые знания о современной ситуации. И поскольку у этих людей есть социальная плотность в отношениях друг к другу, работоспособность и некая идеология, они сумеют вокруг себя что-то сформировать. Это всё, что можно сделать и что реально способно существовать.

Далее. Поскольку оказавшийся на исторической сцене субъект конвергенции может только истреблять страну до конца, не выпуская ее из рук, поскольку никто у него из рук власти не вырвет, то финалом будет гибель паразита вместе с лошадью. И дальше вопрос встанет ребром: остается ли в стране хоть что-то живое, и есть ли оно? И кто там именно захочет почему-то не делить тушу, а наращивать на скелет новое мясо?

Поэтому когда я, начиная доклад, говорю об инфляции политики и политике инфляции, я имею в виду следующее. Инфляция, в конечном итоге, – это обесценение. Так вот, это обесценение сейчас касается всего. Обесценено всё, что может быть обесценено. Всё полностью и до конца. Это отнюдь не только деньги или товары. Это всё – труд, смысл, слово, культура, ценность, жизнь, смерть, всё что угодно.

Люди живут в ситуации тотальной и системной инфляции, где принцип их успеха и принцип возможности что-либо осуществлять в жизни зависит от того, насколько правильно они плывут в потоке всеобщей инфляции.

Россия воплотила все возможные антисистемы, которые только существовали. Я внимательно перечитал обращение маркиза де Сада к Конвенту. "Мы рождены, чтоб Сада сделать былью" – не люблю этих всех слов, но это так. Всё, что развернуто Садом, осуществлено здесь.

Можно включить телевидение в любой момент времени. Вы увидите матерящегося уголовника, ногами зверски избивающего женщину, топчущего ее, и производящего садистские упражнения, а также – наблюдающего за этим ребенка. Это – кодификация эфира.

Все знают, что этот образ может приводить только к определенным предельно негативным психосоциальным результатам. Но все телеканалы это делают. И уже нельзя сказать "проклятый Гусинский!" – нет Гусинского. Но дело его живет. Даже не осмеливаюсь подробно отрефлексировать, как это так получилось, хотя думаю, что понимаю. И даже очень хорошо…

Но факт заключается в том, что идет конкуренция телеканалов за этот криминальный мейнстрим.

Всё, что происходит сейчас вокруг темы о примирении и согласии, все эти перемещения трупов с одного места на другое… При перемене мест закопанных сумма конфигурации не меняется. Это вообще игра некрофилов. Это некрофилическое шоу.

Задача состоит не в том, чтобы добиться в нем любого результата – мыслимого и немыслимого. Задача – в том, чтобы еще раз поиграть с трупами. Труп этот можно закопать, а потом раскопать и перенести еще раз. И еще. Главное – как можно дольше это делать. Страшно говорить эти слова, но это напоминает ухудшенный ремейк из советского фильма, когда два милиционера переносили пьяного с одной стороны дороги на другую (на "чужой" участок).